— Бедны мы еще хорошими работниками — вот в чем беда! — сказал Кондратьев. — Простой пример. В «Красный кавалерист» нужен партийный руководитель — и такой, который бы стоял на две головы выше Хворостянкина. И вот я не могу подобрать человека.
— А если найти на месте? — посоветовал Сергей.
— Назови, кого?
— Есть там агроном Нецветова.
Кондратьев не ответил. В это время машина спустилась с горы и осветила мост, широкий разлив Кубани, темные кущи садов по ту сторону берега.
— Вот и Рощенская! — сказал Кондратьев. — Быстро мы приехали…
Днем стояла жара, а ночью над горами веяло свежестью. От реки тянуло холодком, из ущелья дул прохладный ветер, принося слабые запахи скошенных трав и цветов. Тишина и полуночный покой царили вокруг.
— Эх, и что за ночка! — задумчиво проговорил Илья. — Танюша, тебе не холодно?
Татьяна не ответила. Они шли рядом. Разговор не клеился. Улица тянулась по ложбине. Дома прятались в садах, — ночью это были не сады, а густой лес с тревожным шелестом листьев. Ветви затеняли улицу, кое-где горели фонари на столбах, и от этого небо казалось необыкновенно темным и звездным. Илья вел на поводу коня, тишину нарушал мягкий топот копыт. Конь переступал осторожно и, не рассчитав шаг, часто толкал мордой в спину своего хозяина, — тогда скрипело седло и звякало кольцо на уздечке.
— Илюша, ехал бы ты домой.
— А ты как же?
— Что ж я? Тут уже близко.
— Одной страшно?
— Отчего ж страшно? Я не из пугливых…
— Это верно.
— Тебе еще столько ехать! И к утру не приедешь.
— А мне хотелось до утра побыть с тобой.
— Вот ты какой! — Татьяна остановилась, тяжело вздохнула. — Этого нельзя…
— Вот горе! Но почему же нельзя, Танюша?
Татьяна промолчала. И опять они шли молча. На краю улицы, в гуще деревьев, показались плетень, хворостяные ворота и калитка. Здесь жила Татьяна. Илья привязал к изгороди повод и попросил Татьяну посидеть на скамеечке. Татьяна села неохотно, стала не спеша поправлять косу и повязывать косынку. Илья закурил, осветив спичкой свое смуглое до черноты лицо, сухое, с горбатым носом.
— Думалось мне, — сказал Илья, — что ты пригласишь меня в дом…
— В такую пору? Это зачем же тебя приглашать?
— Смеешься?! Посидели, поговорили бы… Сынишку твоего посмотрел бы.
— Сынишка спит, да и все в доме давно спят.
Илья склонил голову, закурил. Татьяна выдернула из плетня хворостинку, поломала ее и сказала:
— Илюша, зачем ты на заседании партбюро завел этот разговор?
Илья молчал, еще ниже наклонив голову.
