В приемном пункте какой-то молодой человек в кожаной куртке объяснял, что пылесос после ремонта ревет так, что соседи протестуют. А ведь он просил… Кральская улыбнулась, и молодой человек замолчал. Барбара включила пылесос. Шум был такой, что на улице останавливались прохожие.
— Это фабричный дефект, — сказала Кральская. — Мы ничем помочь не можем.
Молодой человек схватил пылесос и выбежал на улицу.
— Сейчас я освобожусь, — Кральская повернулась к Ольшаку. — Только попрошу меня заменить.
Они присели за маленький столик у окна. Сменщица Кральской занялась элегантно одетой дамой, которая принесла электробритву.
— Импортные не чиним. Это можно только частным путем.
— Ну так закройте свою лавочку, — посоветовала дама.
Барбара, подкрасив губы, лукаво улыбнулась Ольшаку, и он испугался, что она может посчитать дело Сельчика только предлогом для знакомства с ней. Или она прикрывается этой улыбкой? Ведь правды-то она не сказала. Наверняка не сказала.
Сменщица с интересом рассматривала их из-за прилавка, и теперь Ольшак пожалел, что не договорился о встрече в кафе. На его счастье, сменщицу отвлек какой-то вспыльчивый человек, красноречиво объяснявший, почему он собирается обратиться прямо в воеводский народный совет с просьбой прикрыть этот горе-ремонтный пункт. Его кофемолку ремонтировали уже трижды, но она вновь не работает…
— Почему я снова должна давать показания? — спросила Кральская внешне беззаботным тоном.
— Речь идет не о показаниях. Просто мне хотелось получить ответ на несколько вопросов и предложить, чтобы мы вместе установили некоторые факты. Все, конечно, останется между нами…
Барбара заверила, что ничто не доставит ей такого удовольствия, как возможность помочь пану инспектору.
— Я бы хотел кое-что спросить о вашем муже. — сказал Ольшак. — Что связывало его с Сельчиком?
Кральская искренне удивилась.
— Но они почти не были знакомы.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно. В чем вы его подозреваете? — Она рассмеялась: — Стась и Сельчик? Надеюсь, это несерьезно, пан инспектор?
— Когда ваш муж вернулся из Варшавы? — Инспектор старался перейти на официальный тон.
— Четвертого, после обеда, я ведь говорила. Я пришла домой в половине восьмого, он уже спал. Он так устал…
— Бедняга, — посочувствовал Ольшак. — Может быть, я буду нескромен, если спрошу…
— Будете, — ответила она резко. — Надеюсь, наши супружеские отношения не являются предметом следствия.
— Конечно, — Ольшак утвердительно кивнул головой. — Поэтому вы мне скажете только то, что посчитаете нужным. Но рассудите сами: живущий рядом с вами человек покончил с собой при таинственных обстоятельствах…
