Я вел курс. Первое задание, я дал его студентам, и они вернулись через две недели. И у меня снесло крышу. Работа была настолько запредельная, я дал им проект, похожий на то, что я делал в лаборатории Диснейленда. И я не мог даже представить, что они смогут это сделать. И инструменты у них были хуже, но они это сделали, и это было здорово! Честно говоря, я уже, будучи профессором десять лет, не имел понятия, что же делать дальше… поэтому я позвонил своему руководителю Энди Ван Даму и сказал: «Энди, я дал своим студентам задание на две недели, а они понаделали такого, что, дай я им на это целый семестр, и то пришлось бы всем поставить пятерки. Что же теперь делать? [Смех.] Энди подумал минутку и сказал: «Вернись в класс, посмотри им в глаза и скажи: “Ребята, то, что вы сделали, здорово, но вы можете лучше!” [Смех.] И это был правильный совет! Никто не знал, где должна быть планка. И опустив ее, я оказал бы им плохую услугу. Да, это был действительно хороший совет, студенты двигались вперед, они продолжили работу во время семестра, это стало их второй жизнью. Я зашел в класс к пятидесяти студентам, а там их было уже девяносто пять человек, потому что это был день, когда мы демонстрировали нашу работу: соседи по комнате, друзья, родители… Ко мне в класс никогда раньше не приходили родители. И это было лестно, но и страшно! Наша слава росла, как снежный ком. И странное было ощущение – мы должны были этим делиться, должны показывать в конце каждого семестра. И у нас было большое шоу. Мы заняли комнату Мак-Кономи. У меня очень много добрых воспоминаний, связанных с этой комнатой. Мы взяли эту комнату не потому, что мы должны были поместиться в ней, но и потому что в ней была аппаратура, которая работала, компьютеры и все такое. Итак, пришли не только мы, пришло много людей, которые стояли даже в проходах. Я никогда не забуду декана Джима Морриса, он сидел на сцене, прямо вот здесь [показывает на угол около прохода], и мы были вынуждены его толкать. И энергетика была в классе такая, какой я никогда раньше не чувствовал. И президент Джерри Коэн тоже был там, и он чувствовал то же самое. Позднее он описывал это как «митинг для поднятия духа». Он пришел и задал вопрос: «Прежде чем начать… Народ, с каких вы отделений?» И мы посчитали всех. Там были все отделения. Я чувствовал себя замечательно, потому что я только что приехал в кампус, и он тоже только что приехал в кампус и мог воочию наблюдать, что университет собирает всех вместе. Чувство было потрясающее.
