Рыжая девушка сразу же узнала меня и заговорщицки подмигнула так, что этого не заметили ни господин с бородкой, ни тетка, пристально следившая за девушкой.
— Вы прекрасно танцуете, — сказала Ганка.
— Неужели? — Удивился я, хотя знал, что танцую хорошо.
— Вообще, при ближайшем знакомстве вы очень выигрываете, — продолжала Ганка. — А чем ближе я узнаю молодых, тем больше они теряют в моих глазах.
— Наверное, со мной это произошло из-за того, что я уже не такой и молодой…
— Мне теперь жаль, что сначала я так плохо отнеслась к вам. О, если бы у вас была лучшая машина, мы могли бы поехать еще в Торунь. Но на этом старом шарабане стыдно ехать.
— Вам не нравится моя машина? — Спросил я, мгновенно вспыхивая гневом. Только кто-то начинал смеяться над моим «самом», как я невероятно злился. Моя машина не заслужила, чтобы над ней все время смеялись.
— Но ваша машина некрасивая, — сказала Ганка.
— Уверяю вас, что она тоже выигрывает при ближайшем знакомстве.
Рыжая девушка снова заговорщицки моргнула мне. Но теперь это заметила Ганка.
— Какая наглая соплячка, цепляется к мужчинам в ресторане, — возмутилась она.
— Это моя знакомая. Когда я ехал сюда, то подвез ее на машине в Цехоцинк. Сначала она тоже смеялась над моей машиной, но скоро отказалась от этого.
— И долго продолжалось ваше знакомство?
— Нет, совсем не долго. Около семидесяти километров.
— И за такое небольшое расстояние эта девушка смогла оценить достоинства вашей машины?
— Я имел в виду только мою машину. Умный человек может оценить ее, проехав на ней хотя бы два километра.
— Иначе говоря, я дура?
Между нами разгорелся спор и я уже не мог следить за господином с бородкой. Я только убедился, что его внешность только издалека казалась изысканной. При ближайшем рассмотрении я заметил пятна на его костюме, рубашка была не слишком свежая, галстук свидетельствовал о плохом вкусе. Чуб у него совсем жидкий, черная подрезанная неровно бородка неприятно подчеркивала анемическую бледность лица.
Оркестр замолчал. Мы с Ганкой вернулись к своему столику. Кельнер принес Бородачу черного кофе, пирожных и мороженого.
— Они собрались здесь долго развлекаться, — сказала Ганка.
Наконец нам подали ужин. С тех пор, как я уехал из дома, я не имел во рту, честно говоря, ничего прилично сваренного, поэтому ужин полностью захватил меня. Только когда из тарелки исчез последний кусок мяса и остатки гарнира, я обратился к Ганке:
— Очень хорошо, что бородач знаком с девушкой, которую я подвозил на машине. От нее я смогу узнать что-нибудь о нем.
