— Я на гитаре хорошо играю, и бабы любят, как я пою, — влез в перепалку Валерка.
— Помолчи, чертежник, — приказал Сергей.
— А вы, «Елена Акимовна», могли бы пойти в гувернантки. Ваш английский безупречен, — решил увести разговор в сторону Николай.
— Еще немецкий и французский. Последний чуть хуже. Вообще-то, я десять лет занималась техническими переводами на «Гидроприборе», пока не устроилась на нынешнее хлебное место, — похвасталась она, и неожиданно закончила, — не хочу прислугой!
— Приоритет номер один — возвращение домой, завтра договариваемся с дворником, после чего, каждое утро встаем затемно и идем на променад в подворотню! — вернулся к главному вопросу Сергей.
— Принято! — глаза у Елены Акимовны заблестели, по щеке скатилась слеза.
— Завтра мы все начинаем искать работу. Я и Николай инженерами, Валерка чертежником, Володя…, не знаю, надо думать. А вы арендуете дачу, шесть соток земли, я видел у вас семена. Любите покопаться на грядках? — Клячкин опять начал командовать.
— А это идея. Только кто мне эти шесть соток вскопает? Муж мой остался в будущем.
— Что-то руками делать умеете? Шить, вязать, играть на пианино, рисовать рекламу?
— Точно! Я полгода подрабатывала написанием рекламных листовок!
Высокий красавец Бузов пришелся по вкусу «бабке Лене», которая затащила его в постель в первую же ночь.
— Тут бродит масса венерических заболеваний. Лечить, понятно, никто не может толком, вот и мрут все, как мухи. Даже Ленин умер от сифилиса!!! — била она в самое больное Валеркино место, его запаса антибиотиков хватило бы на пару-тройку раз, не больше.
— Хватит врать, Ленина отравленной пулей убило, — слабо сопротивлялся Бузов, не возражая против уже расстегнутых Еленой штанов.
Для Клячкина, Ершова и Гусева Елена Акимовна на следующий день озвучила «совместное» решение: своё и Валеркино золото она приватизировала.
— Достаточно того, что двести, из трехсот рублей общественных денег наши.
— Я вложу в общий фонд сто рублей, и Володя…, - Клячкин вопросительно посмотрел на Гусева, тот кивнул, — тоже внесет сотню. Дай нам полгода. Мне не хотелось бы продавать часы, а лишних побрякушек у меня нет.
— Хорошо. Только не сто, а сто пять рублей! — торжествующе улыбнулась Елена.
— Уважаемая Елена Акимовна, я готов обменять зажим для галстука на ваш «Макарыч». Он стоит в десять раз больше вашего травматика, — неожиданно предложил Николай.
— Я видела твой зажим, камешек совсем маленький, меньше карата. Три тысячи долларов отдал?
