Приехав к содержателю почтовой станции в Диве (он был в то же время и мэром), я увидел у его ворот жандармов. Весь город был в волнении: было совершено новое убийство, но на этот раз с совершенно беспримерной дерзостью. Госпожа графиня де Бёзеваль, приехавшая из Парижа за несколько дней до этого, убита в парке своего замка, где жили граф и двое или трое его друзей. Понимаешь ли ты?.. Полина… женщина, которую я любил; воспоминание о ней, пробужденное в моем сердце, так ярко жило в нем… Полина убита, убита в парке своего замка, в ночь, когда я был в развалинах соседнего аббатства, в пятистах шагах от нее!.. Это было невероятно… И вдруг то видение, та дверь, тот человек пришли мне на память; я хотел уже было обо всем рассказать, но какое-то странное предчувствие меня удержало; я ни в чем не был еще уверен и решил ничего не говорить до тех пор, пока не завершу свое расследование.
Жандармы, уведомленные в четыре часа утра, приехали за мэром, мировым судьей и двумя врачами, чтобы составить протокол. Мэр и судья были готовы, но один из врачей отсутствовал по делам и не мог приехать. Занимаясь живописью, я немного изучал анатомию в Шарите и поэтому решился назвать себя учеником хирурга. Меня взяли, так как не было никого другого, и мы отправились в замок Бюрси. Все это я делал бессознательно. Я хотел видеть Полину, прежде чем крышка гроба закроется над нею, или, скорее, повиновался таинственному голосу, управлявшему мною с Небес.
Мы приехали в замок. Граф с утра отправился в Кан: ему нужно было получить разрешение префекта на перевозку тела в Париж, где были родовые гробницы его семьи, и он воспользовался для этого тем временем, когда судебные власти станут выполнять свои холодные формальности, столь тягостные для впавших в отчаяние близких.
Один из его друзей принял нас и проводил в комнату графини. Я едва мог стоять: ноги мои подгибались, сердце сильно билось; мое лицо было, наверно, таким же бледным, как и лицо убитой. Мы вошли в комнату, еще наполненную запахом жизни. Бросив испуганный взгляд, я увидел на постели что-то подобное человеческому телу, закрытому простыней; тогда я почувствовал, что твердость меня покидает, и прислонился к двери. Врач подошел к постели с тем непостижимым спокойствием и бесчувствием, что дает привычка. Он приподнял конец простыни, покрывавшей труп, и открыл голову жертвы. Тогда мне показалось, что я все еще брежу или, скорее, околдован: труп, распростертый на постели, не был телом графини де Бёзеваль; убитая женщина, в смерти которой мы приехали удостовериться, не была Полина!..
