Не знаю, известно ли вам, что Китай считается родиной самых чудовищных и немыслимых способов пыток. В Японии у меня был один знакомый, который очень любил китайцев (что довольно редко) и постоянно с восторгом говорил о Китае. И я спросила у него, чем объясняется такое положение дел. Он ответил так: «У народов Дальнего Востока, включая японцев, очень высокий порог болевой чувствительности, и если причиняемое им физическое страдание недостаточно сильно, они ничего не чувствуют. Так что они вынуждены были использовать свои интеллектуальные способности для изобретения самых невероятных способов причинения сильной физической боли. Чем менее люди сознательны, тем больше в них тамаса; чем ниже их чувствительность, тем сильнее должны быть ощущения для того, чтобы они что-то почувствовали. Как правило, потому люди и становятся жестокими: жестокость приносит очень сильные ощущения; когда человек причиняет кому-то боль, возникает особого рода нервное напряжение, дающее некие ощущения. Это им нужно именно для того, чтобы испытать хоть какие-то ощущения, иначе они вообще ничего не чувствуют. Вот почему есть целые народы, которые славятся особой жестокостью. Их сознание неразвито – их витальное лишено сознания. Это не обязательно говорит об отсутствии развитого ментального или иного сознания, но витальное и физическое сознание у них неразвито – и прежде всего физическое.
А те, кто обладает чувством прекрасного, тоже могут стать жестокими?
Это относится к области психологии. Зависит от того, где в человеке это чувство прекрасного находится. Можно обладать физическим чувством прекрасного, витальным, ментальным чувством прекрасного. Если у человека развито нравственное чувство прекрасного – чувство нравственной красоты и благородства, он никогда не станет жестоким. Всегда, в любых обстоятельствах он будет великодушным и благородным. Но поскольку в человеке множество разнородных составляющих… Взять, например, художников. Я была знакома со всеми великими художниками конца прошлого и начала нынешнего столетия – вот уж кто действительно обладал чувством прекрасного. Однако некоторые из них в нравственном отношении были весьма жестоки. Художник за работой жил в мире удивительной красоты, но в обыденной обстановке он превращался в довольно заурядного и даже грубого человека, имеющего весьма ограниченную связь с художественной стороной своей натуры. Уверена, это было свойственно многим. Тем не менее, натуры цельные, те, кто действительно жил своим искусством, эти – да: они были людьми благородными и добрыми.
