— О, господи! — охнул Морис.
Все дружно кинулись собирать осколки, поскорей, пока не застукала миссис Браун.
— Что-то я, по-моему, шум слыхала, мистер Скривен. Надеюсь, ничего не разбито?
— А вы что-нибудь разбитое видите, миссис Браун? Видите?
Миссис Браун старательно озирается, и каждое ее движение, давясь хохотом, копируют все присутствующие. В первую минуту она действительно ничего не заметила. Потом до нее дошло:
— О, мистер Скривен! И как вам только не стыдно! Моя изумительная новая лампа!
— Ах, миссис Браун, вы уж простите, простите меня великодушно! Ну прямо понятия не имею, и как это произошло. Может, у нее одна какая-то цепочечка отказала?
— И надо же — только позавчера куплена!
— Знаю, миссис Браун, знаю. Ужасный случай. Но у вас будет новая, точно такая же. Мы вам, миссис Браун, купим точно такую же лампу, ведь правда, ребятки? Есть у кого-нибудь фунт?
Никто из испытанных друзей Мориса не отвечает конечно, но Карри со второго курса, который недостаточно знает Мориса, с готовностью выкладывает деньги.
— Спасибо тебе грандиозное, лапка. Я завтра же первым делом отдам.
— Ах, мне не к спеху, — бормочет Карри в восторге, что удружил Морису.
Миссис Браун ретировалась, частично утешенная.
— Ты, видно, совсем уже идиот, — мрачно заметил Фарнкомб.
Морис, кажется, окончательно сник. Затих на минуту-другую. Но едва опять закипает беседа, граммофон, вдруг взвизгнув, завывает — длинно, протяжно, неистово. Как-то Морис над ним втихую поколдовал. Пластинка вертится на скорости, в несколько раз превышающей самую большую нормальную скорость. Дружный хохот. Морис в восторге заливается тоже. Ах, до чего же это приятно — вызывать дружный смех!
За общим ужином в зале Морис совсем разошелся. Опрокинул пару вермутов и джина в кладовке. Даже глоток алкоголя его заводит. Иной раз, можно сказать, и взгляда хватает. А в дежурке лежит телеграмма от Эдварда:
— Буду завтра днем. Какая роскошь!
Сидеть на своем любимом месте, озирать весь зал, тянуть шею, чтоб перемигнуться с друзьями, им помахать рукой, бросать хлебными шариками в официантов; корябать записочки, которые потом гуляют по рукам, ловить ответы; задираться с Хьюзом и Джералдом Рэмсботтэмом, в результате оказываясь под столом; то и дело поглядывать в сторону донов, убеждаться, что те ничего не заметили — на то и дан человеку ужин, и сегодня Морис в своем репертуаре.
— А вечером что будем делать, детка?
— Тачку, наверно, проветрить надо, — сказал Джералд.
