В течение многих лет оба брата не разговаривали друг с другом. Не из-за ненависти. Между ними стояло чье-то присутствие, привидение, отсутствие, которое давило на них всю жизнь и природу которого я постепенно узнавал. Это присутствие-отсутствие неразрывно связывало двух братьев, вызывая невыносимые угрызения совести».
— Он открыл вам причину этих угрызений совести? — спрашивает Следователь.
— Не совсем. Но я понял, что между братьями произошло что-то ужасное, что не только не отдалило, а еще больше приковало их друг к другу. «Передайте вашему другу мои извинения, — сказал мне Литературовед, — но пока я полностью погружен в инверсированные сочинения Юлия. Еще в Гранаде я был очарован его оригинальными высказываниями, которые подчеркивали различные стадии его постоянного опьянения. Но сегодня я испытываю настоящий страх, сравнивая написанное Юлием и Карлом. Посмотрите на эти стопки на полу, между кроватью и ванной комнатой. Это последние сочинения Карла Найя, «великого писателя». Я прочел несколько десятков страниц — они ужасно откровенны». Когда я попросил Литературоведа быть поточнее, он ответил, что пока не может этого сделать и что у него голова идет кругом от сопоставления этих сочинений. «Кажется, это наброски двух огромных и амбициозных книг, призванных дополнить друг друга, хотя их авторам об этом не было известно. Это две книги-завещания, как называют их при жизни автора и которые предают забвению после его смерти. То, что писал Карл Най, хотя именно его называли великим писателем, кажется мне намного слабее и примитивнее того, что писал Юлий. В рукописи Карла то и дело попадаются фразы, подразумевающие, что их автор серьезный и честный человек, а его читатели прежде всего должны восхищаться этими его качествами. Зато сочинения Юлия, так потрясшие меня этой не чью, удивительно скандальные. Оба брата одержимы одной и той же мыслью, одной и той же темой. Но один действует как литературный бетаблокатор, а второй погружает вас в неведомые пучины», — сказал Литературовед, явно находясь под впечатлением от того количества рукописей, которые мы на него взвалили.
— Да, это может обеспокоить, — вздыхает Следователь. — Получается, он очень впечатлителен и принимает все, что касается литературы, слишком близко к сердцу. Кроме того, его отношение к семейству Найев кажется мне предвзятым. Он превозносит Юлия так, словно неудачник-писатель, пребывающий в тени своего брата, дает ему пищу для исследований. Не секрет, что многие ученые ненавидят тех, кого изучают. И поскольку Карл был солнечной орбитой, вокруг которой вращались остальные члены созвездия Найев, то наш бедный литературовед пытается всеми способами принизить Карла и возвеличить Юлия.
