— Нацеливая меня на Тото, Скорцени не знал об этом?
— Теперь уже знает. И не желает больше слышать об этом, даже по нашим диверсионным понятиям, слишком уж продажном англичанине.
Софи поняла, что только что Ангел, по существу, огласил приговор «бедному, вечно молящемуся…», но теперь судьба его и в самом деле не очень-то интересовала.
— Через кого же информация попадет в Лондон?
— На ночь мы остаемся здесь, в отеле. Утром к вам придет человек из английского посольства. Он уже знает, что вы — подруга, почти невеста коменданта «Альпийской крепости».
— Хорошо подмечено: «почти».
— И очень заинтригован этим.
— Передайте, что я стану разговаривать только с человеком, который назовет мне заключительную, контрольную фразу, которой мой английский радист обычно завершал все переговоры со мной. Только тогда я буду уверена, что имею дело именно с тем человеком, с которым намерена иметь это дело…
Ангел взглянул на нее с явным-уважением. Это был взгляд профессионала, сумевшего оценить подстраховку своего коллеги. И тут же подозвал одного из своих «адъютантов».
Фуршет был в разгаре, когда Ангела на несколько минут отозвали, а затем он появился с каким-то пакетом в руках.
— Господа, — объявил он, — то, что я сейчас представлю вам, будет сюрпризом не только для всех вас, но и для самой госпожи Жерницки. Только что из издательства доставили сигнальные экземпляры книги «Традиции славянской живописи», в которую вошли ее докторская диссертация и десять статей, опубликованных в различных европейских изданиях на разных языках. Первый экземпляр я вручаю самой доктору Софи.
Уже взяв книгу в руки, Софи с недоверием повертела ее в руках и уставилась на Ангела: «Этого не может быть!» китайскими иероглифами было начертано в ее глазах. Книга была отпечатана на прекрасной меловой бумаге, снимки сделаны с диапозитивов, а также с тех снимков, которыми сопровождались публикации статей. Кроме того, здесь размещались фотографии фрагментов публикаций ее статей в различных изданиях. Здесь же были опубликованы отзывы руководителя ее работы Рауля Беллини и двух профессоров, среди которых статьи Лехмана-Розенцвельда, естественно, не было. В результате получился достаточно солидный том.
Несколько больших пачек книг уже были выставлены на столике у камина, за которым вновь-таки хозяйничала черноволосая смуглянка Мелита. Туда же Ангел подвел и Софи, только теперь по-настоящему разволновавшуюся: что ни говори, а предстояла первая в жизни раздача автографов. Когда Мелита ткнула ей в руки авторучку, Софи вдруг поняла, что представления не имеет, что в таких случаях следует писать, и первые автографы сочиняла под диктовку своего новоявленного референта.
