Молодые люди вступают в брак, следуя обычаям, принятым их средой. В моем кругу это была простая и относительно честная игра: мы очертя голову бросались в тот ураган, каким молодому человеку представляется жизнь, и когда очередная случайная девушка оказывалась беременной, ее выдавали замуж за отца ребенка, — так заключался очередной случайный брак. Кое-кого этот ураган выбрасывал на необитаемый остров, где он и оставался до конца своих дней. Если же парню не нравилась забеременевшая от него девушка, он бежал в Америку. Условности были слишком сильны, чтобы он мог сделать вид, будто он здесь ни при чем. А уж если так случалось, то только по двум причинам: или он сомневался в своем отцовстве, или должен был стать отцом сразу двух детей и чувствовал себя как осел между двумя охапками сена.
Некоторые парни вздыхали по девушкам безответно, эти тоже покупали билет в Америку. Условность, диктуемая любовью. Старые люди еще помнят, как все это было, и бог его знает, какая другая условность положила конец этому бегству в Америку.
Многие жалобные песни рассказывают об этом, и плох тот читатель, который только смеется, читая у Фрёдинга[9] «Грустные строки из Америки»:
Прощай, ты в Швеции далекой,
Ты друга предала жестоко.
Забыла клятвы невзначай.
Прощай, жестокая, прощай!
Так мистер Юханссон тоскливо
Бредет по улице бурливой,
И катится вдоль бледных щек,
Как Ниагара, слез поток.
О лгунье думает, чьей волей
Пригубил он горчайшей боли,
Свой дом оставил и свой край,
Прощай, жестокая, прощай!
Не знаю другого поэта, который изобразил бы нас лучше, чем он. Иногда, правда, Америка оказывалась и обетованной землей для влюбленных:
Вдову ему сыскали пожилую,
Спокойную, солидную — такую,
Что сбережет от козней Сатаны,
Хоть искушенья плоти и сильны.
Жена, благочестива и серьезна,
Несла охрану бдительно и грозно
И с Андерсона не спускала глаз,
Свой пост не покидая ни на час.
Но мудрость человечья бесполезна —
Сегодня стало общине известно.
Что Андерсона брак не удержал
И с Фиа Бергман в Штаты он сбежал.
Я из тех, кто бежал в Америку от несчастной любви, не понимая, как и все, что можно сменить небеса, но не душу. Мне хотелось жениться, однако я вышел из игры и на всю жизнь так и остался одиноким.
Свое имя Юханнес Торсен я вскоре изменил на Джона Торсона, а теперь называюсь «Джон Торсон, лимитед»[10]. Я чувствую себя археологом, когда пытаюсь раскопать юного Юханнеса Торсена в Джоне Торсоне, лимитед, 1940. Почему человек не может удержаться от пафоса, говоря о прожитых годах? Если он говорит: «Да-а, помню как-то раз лет сорок пять тому назад…» — значит, его юношеская мечта осуществилась.
