24 ноября
…Сняли последние вехи. Не просто это нам досталось. Матросы измотаны, но отдыха никто не просил. Знают, что, чем раньше снимем, тем раньше вернемся домой. Не обошлось без приключений. Мы утопили два якоря — порвались цепи. Да еще переломали штук пять шестов. Они ведь хрупкие, как макароны, чуть задел при подходе — сразу трещит. Через полтора часа придем в Усть-Салму, сбросим вешки на берег — и свободны. Останется только зайти на маяк за доктором. Вероятно — почти точно, — это у нас последнее в нынешнюю навигацию плавание. Вот решусь и отправлю тебе мое длинное-предлинное письмо. Будет тебе чтения на целую зиму. А я уже привык его писать — даже жалко расставаться... Очень хочется получить письмецо от тебя...
Теперь времени у меня будет много — можно и поскучать, и помечтать, и собственным бескультурьем подзаняться. Хочу почитать и немного поучиться. А то я уже слышал разговорчики о том, что я серый, как сибирский валенок, и даже заметку в стенгазету не умею написать человеческим языком. Придется поучиться. Для этой цели заставлю тех, кто распускает такие слухи, два раза в неделю делать стенгазету, а сам буду писать в эти газеты статьи... Я пошутил, не пугайся за них. Ну, я пошел наверх. Не могу долго сидеть в каюте, когда судно в море. Все кажется, что без меня там не обойдутся...»
16
До позднего вечера матросы выгружали на берег вехи, цепи и якоря, а рано утром, еще до рассвета, «Градус» вышел из Усть-Салмы, взяв курс на Большой Скалистый. Погода была спокойная, по воде стлался реденький туман, не влиявший существенно на видимость. Настроение у всех было приподнятое. Выспавшиеся матросы, вооружившись шкрябками и металлическими щетками, резво набросились на примерзшую к палубе грязь. Даже Сергей Николаевич, радировав на базу, что возвращается, и не получив ответной радиограммы с пессимистическим текстом, взбодрился и изменил прежнее мнение о коварстве начальства. Только второй помощник высказал что-то унылое по поводу того, что сегодня понедельник — день каверз и злых шуток судьбы. На это Коля Бобров ответил ему, что в век покорения космоса мистика перестала играть в человеческой жизни сколько-нибудь заметную роль.
Но радиограмма все-таки догнала «Градус». В ней капитану предписывалось немедленно следовать в распоряжение начальника Масельского гидроучастка.
— Что значит «немедленно»? — уныло спросил старпом. — Не идти на Большой Скалистый?
— Это значит — не слишком медленно, — поморщился капитан. — Курс не меняйте.
