Сразу за Иосифом и его женой шел высокий юноша, точнее сказать, почти мужчина, с густыми темными волосами, отсвечивавшими на солнце рыжеватым отливом, и твердо очерченным подбородком. Рядом с ним шел еще один паренек, а потом беспорядочная компания других.
Неожиданно молодой человек обернулся и бросил взгляд на Марию и ее подруг. У него были темные, глубоко посаженные глаза.
— Кто это? — спросила Кассия.
— Это его старший сын, Иисус, — пояснил словоохотливый назарянин. — Любимец отца.
— А почему? Он такой искусный плотник?
Паренек пожал плечами.
— Я не знаю. Наверное, иначе с чего бы Иосиф так им гордился. Впрочем, его все старшие любят.
— Старшие? А ровесники?
— Ну… не то чтобы мы плохо к нему относились. Малый он не вредный, но больно уж… такой… серьезный. Нет, людей не дичится и дружелюбен, но, — парнишка рассмеялся, — очень любит читать и старается держать это в тайне. Оно и понятно, представьте, что будут думать о молодом парне, который — на самом деле! — любит все эти занудные пергаменты. Говорят, будто он и по-гречески читает. Сам выучился.
— Это невозможно, — возразила высокая девочка— Никто не может выучить греческий язык самостоятельно.
— Ну, значит, ему помогали, но изучал его он самостоятельно. Втайне.
— Я уверена, что это не было тайной от его настоящих друзей, — фыркнула девочка.
— Вроде тебя, что ли?
— Я не…
Мария и ее подружки решили присмотреться к этой любопытной семье поближе и пристроились за ними, что было совсем нетрудно. Патриарх Иосиф шествовал размашистым, энергичным шагом, гулко ударяя по земле посохом. Мария приметила, что посох этот искусно вырезан в виде ствола финиковой пальмы с навершием из грозди плодов.
Это замечательное изделие, как ни странно, вызвало у Марии беспокойство: стоило ли брать такой дивный посох в столь долгое путешествие? А вдруг он его потеряет?
— Какой замечательный посох, — промолвила тем временем Кассия, чтобы завязать разговор.
Иосиф посмотрел на нее и улыбнулся.
— Тебе нравится? Я сделал длинную часть, а резной набалдашник — это работа Иисуса.
— Здорово! — восхищенно промолвила Кассия, тогда как Мария, обычно бойкая на язык, вдруг ощутила странную скованность.
— Эта работа доставила мне удовольствие, — произнес юноша Голос у него был приятный, с отчетливым выговором. — Правда, я просил отца не брать с собой посох в паломничество. Вдруг он его потеряет. Я не поручусь, что смогу вырезать новый. Во всяком случае, точно повторить этот не смогу. Мне не всегда удается точно воспроизводить собственные изделия.
