— Эй, плотва, — крикнул нам вдогонку бородатый рыболов, — куда это вас несет?
Лодку вдруг понесло к камням. Встречные течения образуют здесь такой водоворот, что смотреть нужно в оба, а мы зазевались, особенно Степка, сидевший на руле. Когда мы выбрались на чистую воду, я отчитал его по всем правилам, и Санька меня поддержал. Степка молчал: с капитаном надо считаться.
Я уже чувствовал мозоли на ладонях и с нетерпением ждал конца вахты.
— Ты, Вова, греби равномерно, не напрягайся так, — советует Саня.
Поучения мне не по душе — ведь они подрывают престиж капитана. Но я молчу, не найдя убедительных возражений, да и усталость берет свое.
Теперь бриг идет вдоль низменного левого берега. За кормой неустанно бормочет Днепр. Солнце припекает. Трезор и тот с жадностью купальщика глядит на прозрачную воду за бортом. Слева от нас выплывает стая гусей, она держит курс вдоль песчаной кромки, где сидит мальчишка с длиннущей лозой в руке.
— Искупаться бы, — несмело предложил я.
— И позавтракать, — поддерживает меня Саня, поглядывая на часы.
Степан направляет лодку к берегу.
В окаймлении высоких тополей маленькая хатка кажется театральной декорацией. Мальчишка на берегу неохотно отвечает на вопросы. Он глядит исподлобья — кто знает, зачем пожаловали непрошеные гости. Но Степка скоро находит с Грицем общий язык, и тот приносит два кувшина холодного, обросшего румяной коркой молока.
Наспех искупавшись, мы с жадностью едим черствый, пахнущий чесноком хлеб, запивая его густым и вкусным молоком.
Путешествие продолжается. Впереди сверкает излучина реки в зеленой рамке берегов. Все чаще встречаются буксиры, на их волне наш бриг угрожающе покачивается. В полдень мы встретили плот. С него просигналили нам белым флажком, но, к сожалению, мы не знали морского кода.
— А хвастался — мол, любой сигнал разберет. Ну и капитан! Да еще такого судна, как «Спартак»… — засмеялся вдруг Степка.
Санька снова применил свой излюбленный прием, чтобы предотвратить ссору:
— А ты, Степка, знаешь, кто такой Спартак?
Степка сосредоточенно стал возиться с уключиной, из которой часто вылетало весло.
Еще в шестом классе я впервые услышал о восстании рабов, но нередко путал Спартака с Гарибальди, поэтому предпочел не вступать в разговор. Молчание явно затягивалось.
— Не знаешь? — в упор опросил гребца Санька. Его лукавые глаза сводили на нет усилия Степки сохранить достоинство.
— Чего пристал? — огрызнулся он. — Спартак, Спартак! Я что — обязан все знать? Кажется, спортсмен знаменитый. Спартак — спартакиада, это же факт.
