Наскоро позавтракав, ученые попросили оседлать лошадей. Молготаев кричал на Сарыха, Сарых кричал на проводников, те суетились и кричали на лошадей, наспех укладывая в переметные сумы провиант, прикрепляя к седлам молотки. Пастухи, столпившись у юрты, хмуро смотрели на торопливые сборы.
Лебедев поправил на боку планшет и рысцой направил коня по хребту. За ним тронули лошадей геоморфолог и Молготаев. Они выглядели совсем воинственно — за плечами висели ружья, на поясах — ножи.
Возбужденный Молготаев, подбоченившись, крикнул пастухам: «Прощайте!», высоко поднял руку и поскакал за инженером.
В хвосте небольшой кавалькады трусили Сарых и два проводника, взятые на тог случай, если геологи собьются с тропы. Но тропа была хорошо заметна, и через полчаса отряд оказался у места спуска в Долину Смерти.
Лебедев спешился, осмотрел гребешки мелких скал, определил породы и взялся за дневник. Иван Федорович и Молготаев, не слезая с коней, внимательно наблюдали за его работой.
— Здесь где-то поблизости должна вскрываться поверхность мощного разлома, — говорил инженер. — Об этом свидетельствуют сильно истертые, раздавленные сланцы. Они, по моим наблюдениям, лежат в опущенной части земной коры. А вон те, дальние известняки или мраморы, очевидно, взброшены, приподняты над сланцами. Полагаю, что поднятие совершилось не очень давно, так как известняковые или мраморные хребты еще и сейчас вздымаются над сланцами почти отвесной скалой.
Геоморфолог подтвердил:
— Разлом в рельефе выражен ясно. Молодые подвижки. Очень интересно.
Молготаев Покрутил головой. Может быть, и интересно, но совсем не ясно.
— Трещина, что ли?
— Именно трещина, — ответил Лебедев. — Трещина в земной коре очень большой длины и большой амплитуды, то есть разницы перемещения. Не понятно? Тогда смотрите! — Инженер показал на пальцах, как ломаются слои земли, как по крутой поверхности одна часть ее вздымается, а другая погружается вниз. — Расстояние между верхней и нижней точкой и есть амплитуда перемещения.
— Как же ты узнал, что здесь был такой разлом?
Лебедев подошел к выступу скалы и, как показалось Молготаеву, нежно погладил его темнозеленую, словно шелковистую поверхность. Выступ был весь разбит на тонкие пластины и чем-то напоминал страницы древней, почерневшей от времени книги, поставленной корешком к скале.
— Видите, как рассланцевало породу! Раздавило на тончайшие листы.
Молготаев вспомнил, что он и вчера видел такие же сланцы, только листики их были потолще.
