Чтобы прогнать невольный страх, Борис начинал свистеть, петь, кричать. Это немного ободряло, и он шагал быстрее. Но стоило хрустнуть ветке, как подросток снова останавливался, озирался по сторонам.
А то мелькал полосатый бурундук, расстелив по сучку свой пушистый хвост, и Борис отскакивал в сторону.
Узнав зверка, он сердился, плевался и брался за лопату.
И закопушки становились чем дальше, тем мельче, шлихи промывались наспех. Кое-как дотянул до вечера.
«Скорее бы прошли эти сутки! — с отчаянием думал Борис. — Еще целая ночь впереди!»
Ночевать он решил на дереве: разводить костер опасно— могут бандиты выследить. Выбрал кедр потолще и поразвесистее, забрался на него и примостился на тройной развилке сучка. Телогрейку натянул на плечи, плащом окутал ноги, рюкзак нацепил на тот же сучок.
— Это даже интересно. Будет что рассказать ребятам в городе!
Устроившись, он осмотрелся. Впереди — каменные скалы и поток осыпей, по сторонам — тайга, сзади — говорливая река и за ней опять тайга. Невдалеке полянка и одинокое горелое дерево. «Наверное, молнией ударило», — мелькнуло в голове. Если будет гроза, может и в его дерево трахнуть.
Разведчик взглянул на небо. Алое зарево позднего заката предвещало и на. завтра хорошую погоду.
— Ну, теперь, пожалуй, все в порядке! — Однако закат скоро погас, и в глубокую долину безыменной речушки как-то сразу скатилась с гор густая темнота. В тайге стало непробудно тихо. Слышался только неугомонный плеск воды да легкое трепыхание ещё не уснувшей птицы в вершине кедра.
Но скоро к этим звукам стали примешиваться какие-то неясные шорохи, вздохи, словно кто-то осторожно, крадучись, пробирался от дерева к дереву.
Вдруг это медведь? От него на дереве не спасешься. А еще хуже, если рысь… Медведь на его кедр может и не полезть, а эта обязательно заберется.
Борис совсем было решил спуститься на землю. Но где-то впереди раздался глухой стук, и с горы посыпались камни. Подростка на мгновение обдало жаром, потом холодом. На лбу выступил пот.
— Что это?
Опять загрохотали камни.
— Нет, я этого не вынесу, — чуть не крикнул Борис. Потом прижался к стволу дерева и беззвучно заплакал.
Через несколько минут из-за хребта выкатилась луна. Дальние горы, посеребренные сверху, лиловатые у подножья, будто пододвинулись к темной долине. Над тайгой посветлело.
Борис повернулся лицом к луне и невольно залюбовался. Холодная, спокойная, она величественно плыла над долиной, заметно подвигаясь слева направо, а по диску ее так же медленно — только справа налево проплывали кедровые ветки, до того четко обрисованные, что видна была каждая хвоинка.
