Я опять усмехнулся.
— Моя мать не знала, что я стану настоящим джентльменом — изысканным и все в этом роде… — засмеялся я.
Сильвия пьяно захихикала.
— Держу пари!
Она задумалась, слегка покачиваясь на сиденье. С ее губ не сходила улыбка.
— Держу пари, она не знала и того, что ты станешь сыщиком!
— Да? — Мне это никогда не приходило в голову. Она снова захихикала.
— В противном случае она придушила бы тебя сразу, как ты родился! — с удовольствием произнесла она.
— Скажи, что ты имеешь против частных сыщиков?
— Не то чтобы я имела что-то против них, — фыркнула Сильвия. — Это они могут иметь что-то против меня!
— Не могу даже и вообразить, чтобы кто-нибудь мог иметь что-нибудь против тебя, лапочка!
— А это значит, — тихо произнесла Сильвия, — что ты еще плохо меня знаешь.
Тут она была права. Я не стал развивать эту тему, и всю дорогу до моего дома мы молчали. Там я остановил машину и открыл дверцу.
— Что это? — спросила она.
— Место, где нет конкуренции, — объяснил я. — Нравится?
— Я склонна предположить, Макс, — пробормотала она, — что ты единственный старомодный сыщик, который мне встречался. Только подумать, частный детектив — и совращает девушку с пути истинного!
— Пожалуйся своему конгрессмену!
— А кто жалуется? — пробормотала она невнятно. — Помоги мне выйти!
Я помог ей выйти и взял под руку. Мы пересекли тротуар и поднялись на лифте к моей квартире. Я включил свет, и она окинула взглядом гостиную.
— Ну и трущоба! — недовольно сказала она. — Ты хочешь сказать, что в самом деле здесь живешь?
— По крайней мере, тут, — холодно ответил я, — нам не помешают ни дворецкий, ни лакей, ни горничная, ни…
Она бросила норку на кресло, повернулась ко мне и обвила руками мою шею. На мгновение я удивился, обнаружив, что она гибкая, как пантера. Потом ее губы встретились с моими — и где-то в джунглях заскулил какой-то зверь.
Когда мы оторвались друг от друга, она улыбнулась мне.
— Это очень помогает, — пробормотала она. — Еще несколько таких поцелуев — и, я думаю, Коул Джордан умрет!
— Еще несколько таких поцелуев, — сказал я, — и я тоже к нему присоединюсь!
— И все-таки я не могу понять, — все еще не очень четко выговаривая слова, призналась она, — зачем ты следил за нами?
— Ты хочешь сказать, что раньше тебя никогда не преследовали мужчины?
— Такой большой и красивый сыщик — никогда, — захихикала она. — А вообще какая разница? Ведь ты же догнал!
Она отвернулась и проплыла через комнату к кушетке. У ее черного вечернего платья не оказалось спины, да и переда тоже почти что не было, зато был длинный разрез на одном бедре, который позволял ей садиться — но и только.
