— Слушаю, господин учитель!
— Всех учеников построить по два и ввести в учительскую. Да скажи им, что это не хан, не постоялый двор, а училище.
— Я уже им объяснял, да они не слушают… — стал было оправдываться слуга.
Но учитель подал знак удалиться. Поглядев поверх очков, учитель спросил;
— Ты на очереди, мальчик?
Георгий вздрогнул. За него ответила мать:
— Да, он на очереди.
— Документы! — сказал учитель.
Мать подала метрическое свидетельство. Учитель взял, оглядел его внимательно и, окунув в чернила перо, начал писать: «Георгий Димитров Михайлов…»
Рука учителя дрожала, была она сухая, желтая, разрисованная вспухшими синими жилами. Он писал медленно, точно рисуя каждую букву. Пожелтевшие, обгоревшие От табака усы его свисали и закрывали рот. Лицо во всех направлениях было прорезано морщинами. Георгий пристально рассматривал учителя. Около большого журнала, в который учитель записывал имена учеников, лежала тонкая палка с заостренным концом. Учитель поднял голову и сказал коротко:
— Готово! Следующий!
Парашкева схватила сына и потащила к выходу. Учитель окликнул их:
— Останьтесь на молебен!
— Останемся, учитель, останемся, — ответила мать, выводя сына во двор.
— Для чего эта палка, мама?
— Какая палка?
— На столе учителя.
— Чтобы бить плохих учеников.
— А что значит — плохие ученики?
— Которые не слушаются…
Молебен начался через час. Ученики и родители собрались во дворе, под старым высоким вязом. Здесь они и выслушали молитву.
После молебна Георгий, мать и маленькая Лина отправились в ближайшую лавку купить грифель и грифельную доску. Счастливейший момент дня — грифель и доска в сумке. Всю дорогу Георгий шел молча и только время от времени ощупывал сумку — на месте ли столь дорогие его сердцу предметы.
К обеду вернулись домой. Георгий первым делом повесил над своей кроватью грифельную доску, повесил так высоко, чтобы ее не достала сестренка. В этот день ему не игралось, он помнил, что теперь он ученик первого класса.
Семья Димитрова росла. Родились Никола и Любомир. Двор наполнился шумом и криком. Парашкева едва успевала вести хозяйство: чинить одежду, готовить пищу, ткать. И все же никто и никогда не слышал от нее жалобы. Всегда она была чистенькой, с засученными рукавами, гладко зачесанными волосами.
Как самый старший, Георгий помогал матери по хозяйству. Иногда, чтобы только он не бродил по улице, мать заставляла Георгия вязать чулки. Он все исполнял беспрекословно. Находил время поработать и на грядках го дворе. Кроме цветов, теперь появились лук, картофель, петрушка…
