— Послушайте, Алексей! — сказала Лариса дрожащим от обиды голосом, впервые называя его по имени. — Я никогда не подавала повода к подобным выходкам! И, кроме того — вы должны это знать, — я люблю другого человека! Понимаете? Люблю крепко н навсегда!
Зимский продолжал молчать. Он не посмел спросить, кто этот «другой человек», не посмел спросить, правда ли все. что она говорила. Он только с ужасом чувствовал, как рушатся все его надежды, как разливается в душе катодная пустота. Стишком жалкий и потерянный был у него вид, и Лариса, немного смягчившись, спросила:
— Обещаете вы мне, что это никогда больше не повторится?
— Да, — еле слышно с трудом выдавил Алексей.
И опять установилось матчанне. ставшее для обоих невыносимым.
65
5 В. Шевченко
Лариса первая нарушила его, сказав совсем примирительным тоном:
— Пойдемте! Смотрите, где уже солнце, — нам давно пора!
Вернулись они в равелин уже к вечеру, когда низкое солние бросало прощальные блики на раскаленную дневным зноем землю. Пламенели стекла домов на той стороне бухты, в городе, и, окрашенная оранжевым светом, строго возвышалась колонна памятника затопленным кораблям. Во дворе равелина уже лежали синие вечерние тени, и у бочкн собрались курцы после тяжелого трудового дня. Все они, как по команде, повернули головы, когда 3имений и Лариса вошли во двор. Несмотря на тяжесть ящика с медикаментами, Зимскпй невольно ускорил шаги, не желая находиться под обстрелом любопытных глаз. Кроме того, он услышал громкий и ехидный голос Гусева, с которым после всего, что произошло сегодня, особенно не хотел встречаться. Однако, когда он через полчаса вышел покурить, Гусев все еще был там и, загадочно ухмыляясь, умолк при его приближении. Поздоровавшись, Алексей стал медленно скручивать цигарку. Все молчали — чувствовалось, что разговор только что шел о нем.
— Ну, я пошел! — небрежно бросил Гусев, метким плевком попадая цигаркой прямо в бочку.
— Может, ты и ему скажешь, что нам говорил? — раздался из толпы чей-то резкий голос.
Гусев дернулся, будто кто-то схватил его за плечи, но тотчас же. медленно повернувшись, произнес:
— Что ж! Можно! — он подошел вплотную к Зим-скому, вихляя, кривя в усмешке тонкие губы. — Говорят, ты у Юрезанского кусок сала отбил! Самому-то удалось, или пустышку потянул?
И прежде чем включилось сознание, Зимскпй молниеносно бросил вперед кулак, хрустнувший о подбородок Гусева.
Это произошло так* внезапно, что все опомнились только после того, как Гусев, отлетев, грузно шлепнулся на землю. Он тотчас же вскочил на ноги, сжав кулаки н выплевывая вместе с кровыо бранные слова, но уже и его. и Зимского схватили за руки и растаскивали в разные стороны. Зимский стоял покорно, сгорая от стыда за все случившееся, а Гусев рвался и кричал, в то же время ра-
