Семену казалось, что это все еще ему снится страшный, неприятный сон — все так было неожиданно, неправдоподобно...
— Товарищи! — Голос майора Микрюкова был каким-то незнакомым, глухим, взволнованным. — Сегодня в четыре часа утра фашистская Германия напала на нас. Ее авиация бомбила наши города Киев, Минск, Львов, Вильнюс...
Капитан Серебряников нетерпеливо переступал с ноги на ногу и кусал губы. Лицо его было суровым, решительным...
Потом выступал заместитель командира полка по политчасти майор Александр Филиппович Исупов. Говорил спокойно, ровно, и каждое его слово доходило до сознания, зажигало людей ненавистью к фашистам.
— ...Мы помним тридцать третий год, приход к власти Гитлера, помним процесс над Георгием Димитровым, разнузданную геббельсовскую пропаганду против Советского Союза. Уже тогда эти маньяки мечтали о мировом господстве, поставили перед собой цель сделать рабами поляков, чехов, словаков, русских. Но не выйдет у них это. Мы скорее погибнем, чем станем рабами...
В полк Исупов, как и многие, прибыл полгода назад, срок небольшой, чтобы узнать друг друга в таком большом коллективе при такой напряженной повседневной работе. Но и за это время замполит успел завоевать авторитет у личного состава: летал он превосходно, был общителен, [50] откровенен и слово его было железным — уж если он что-то пообещал или потребовал — сделает, добьется своего.
За Исуповым слово попросил Никита Гомоненко.
— Молода, прекрасна наша Родина. Только сил набирать стала, расцветать. Недавно я бродил по улицам Киева и восторгался: какой красавец-город. А сегодня фашистские бомбы разрушают его, жгут дома, скверы. И только мы, бойцы Красной Армии, можем преградить дорогу этим вандалам, уничтожить коричневую чуму... Наш экипаж комсомольский, и я прошу, чтобы нас первыми послали на самое трудное, самое ответственное задание...
Никита смахнул со лба капельки пота, поправил чуб. Когда он подошел к своему экипажу, Вдовенко пожал ему руку — правильно сказал, штурман.
7
Четыре дня экипажи неотлучно находились у своих готовых к боевому вылету бомбардировщиков, но команды почему-то не поступало, и капитан Серебряников не раз отпускал колкие словечки в адрес «штабников», которые чего-то «ждут, выжидают», не решаются на ответный удар. А на пятый поступила команда бомбы снять, в бомболюки погрузить все необходимое техническое имущество, забрать техника, механика и моториста и перебазироваться под Запорожье на аэродром у села Мокрое.
