В целом госпиталь походил на пионерский лагерь. Те же одноэтажные длинные корпуса с занавесочками на окнах, цветники, разделенные асфальтовыми дорожками, портреты героев войны на щитах. Гастелло, Матросов, Зоя Космодемьянская, казалось, с укором смотрят на сонм симулянтов, окопавшихся здесь.
Я попытался прочитать, что нацарапала Марь Иванна на рецепте, но тщетно. Еще ни одному смертному не удавалось разобрать почерк врача. Может, так и обратиться к майору Гоменскому: «Не поможете прочитать, что здесь написано?» — «Подателю сего прописана трехведерная клизма, дезертирская твоя душа!» — ответит он.
Мысленно выразил надежду, что в КВО не заваливают работой настолько, что пациенты в итоге переселяются в здание напротив. Судя по тому, как шумела вентиляция, оно не пустовало.
Невысокий паренек в черной бархатной пижаме подметал крыльцо корпуса кожно-венерологического отделения. Боец поспешно посторонился, пропуская меня, — срок службы, видно, за плечами имел небольшой. Живые черные глаза глянули заинтересованно и по-доброму.
— Здравия желаю! — приветствовал я паренька шутливо. — А где мне искать майора Гоменского?
— Прямо по коридору, слева кабинет.
— Спасибо. — Я ценил редкую возможность быть вежливым. До сих пор чаще приходилось показывать зубы. В крайнем случае — ими скрипеть.
Пройдя предбанник, я вопреки декларированному гаймориту почувствовал какофонию запахов. Слева, из сортира, потянуло хлоркой, — видно, там недавно провели дезинфекцию. Прошел чуть дальше, справа пахнуло кашей. Настоящей, на молоке, не паршивой сечкой, какую давали в учебке. Заглянув в открытую дверь пищеблока, увидел чудо: двух женщин в коротких поварских куртейках с засученными рукавами, протирающих столы. Дальше по коридору завоняло подмоченными пеленками, как в садике. «Учебка — это детский сад…» — вспомнилось в очередной раз. Двери в палатах были хоть и застеклены, но прикрыты занавесками, поэтому я не мог пока разглядеть счастливчиков, обитающих в раю. Постучался в кабинет, потянул дверь на себя, услышал: «Да, да!»
Майора Гоменского, сидящего за столом, можно было бы назвать рыжим, окажись его волосы чуть светлее, так много было веснушек у него на носу. Среди рыжих я дураков еще не встречал, хитрецов — сколько угодно.
— Разрешите, товарищ майор? — Китель висел на соседнем стуле, поэтому я не сомневался, что нашел того, кого искал. Врач сделал жест рукой, приглашая.
— Слушаю.
— Вот. — Я протянул ему листок с абракадаброй. — Рядовой Смелков, в/ч номер… Меня к вам Мария Ивановна направила.
