Лёшка-то как раз был уверен, что из двух его женщин более сильной была именно Кора, но счёл за лучшее промолчать.
– Быть честным хочется, но меньше, чем богатым, – процитировала она кого-то. – Почём сегодня принципы на бирже? А коробочка-то откуда?
– Какая коробочка? – не понял Лёша.
– От Картье. Не в ювелирном же магазине ты машину покупал.
– У Веры в каком-то ящике нашёл, – не подумав, ляпнул Лёша правду-матку.
– А-а… – Если бы сарказмом можно было убить, он свалился бы сейчас с простреленной душой со стула. – А ты с ней спишь? – задала она впервые за все эти годы сакраментальный вопрос.
– В каком смысле? – попытался выиграть время Лёшка.
– В прямом. Исполняешь свой супружеский долг? – Её явно несло. Обычно Кора умела избегать подобных тем, способных уязвить, унизить её бьющуюся бабочкой гордость. – Трахаешь её по воскресеньям?
– Прекрати, Ко…
– Значит, трахаешь, – резюмировала она. – Но с другой стороны, я ведь знала, на что шла. Так мне и надо – ей дети, мне машина. А тестю твоему – зять, чтобы было чем свои груши околачивать.
Праздник не удался, подумал Лёша, и решился на передислокацию.
Директор одолжил своего шофёра, и тот доставил их на новенькой машине к Кориному дому.
Лёша всегда подозревал, что у Коры существует своя, тайная от него жизнь. И это его мучило. Не то чтобы он ревновал её к другим мужским особям, а просто не мог смириться, что она могла существовать без него. Он хотел, чтобы она принадлежала ему всегда и безраздельно – только ему. Он не раз исподволь пытался выудить из неё информацию, с кем она общается помимо работы, как проводит выходные, когда он вынужден уезжать на дачу к семье. Она отвечала, иногда охотно, иногда формально, – похоже было, что ей совершенно нечего скрывать. Сама же до этого вечера никогда не заговаривала ни о Лёшкиной «другой» жизни, ни о разводе, ни о возможном воссоединении и, казалось, ничуть не страдала от этой ситуации. Он, с одной стороны, это ценил – не представлял себе, как мог бы объясняться с ней на эту тему, – с другой же, такая независимость его настораживала. Значит, она недостаточно любит, если может делить его с другой. Он бы не смог. Просто умер бы, если б узнал, что у неё кто-то есть.
Теперь всё изменилось – слово было сказано. И он понимал, гордячка Кора закусила удила – бровь её ломалась всё чаще над орехово-дымчатым глазом, взгляд из доверчивого превратился в испытующий. И во сне она перестала улыбаться своей улыбкой Будды – просыпаясь порой среди ночи, он заставал её лежащей с открытыми глазами, созерцающей потолок.
