- Кстати, Мальцев, получен еще один документик. С ним познакомитесь в горсовете. Сегодня звонили, чтобы зашел. Придется расстаться… - Налимов протянул из окна руку и ткнул в орденские планки Мальцева.
- Не смей прикасаться! - гневно крикнул Павел.
Налимов мгновенно отпрянул.
Павел выскочил во двор. В лицо ударил жаркий воздух. Павел рванул ворот кителя и, обессилевший, опустился на скамейку в курилке.
«Что же это такое? А?» Внезапно нахлынувшая обида сжала горло, и он, сам того не замечая, заплакал. Заплакал, как ребенок, никого не стесняясь.
Из штаба вышел Бортов, увидел Мальцева, присел рядом.
- Павел Сергеевич, - произнес он, - да успокойся ты!
Павел закрыл лицо руками и зарыдал. Его плечи билась словно в лихорадке, на виске часто-часто пульсировала синенькая жилка.
- Успокойся, Павел Сергеевич.
Павел взглянул на замполита, еле слышно спросил:
- И это верно, Иван Сидорович?
Бортов отвел глаза в сторону, поковырял носком сапога песок.
- К сожалению, да. Звонили, чтобы ты зашел… в горсовет. Есть решение лишить тебя звания Героя…
Павел вскочил. Широко раскинув руки, сделал несколько шагов и, споткнувшись о край железной бочки, врытой в землю, повалился. Фуражка, блеснув на солнце эмблемой, отлетела в сторону, на кустах акации повис костыль, покачиваясь, будто маятник, на металлической, отшлифованной рукоятке. Павел попытался подняться, но не смог…
Очнулся Мальцев в госпитале. Он не смог припомнить, как оказался здесь. Ощупал лицо. Кажется, в порядке. Потрогал правое плечо - болит. Позвал сестру.
- Я здесь, Павел Сергеевич, - услышал показавшийся знакомым голос.
- Валя, это вы? - спросил Мальцев.
- Да, это я, Павел Сергеевич.
- Как вы сюда попали?
- Лежите спокойно, вам нельзя волноваться, я потом объясню.
- А где Тонечка? Почему нет ее?
- Она была. Долго сидела. Устала. Попросила меня подменить.
- Когда… придет?
- Скоро, скоро, Павел Сергеевич.
- Скажите, что со мной произошло?
- Лежите, вам нельзя много говорить.
- А ордена целы, Валя?
- Какие ордена?
- Мои, конечно.
- Куда же они денутся, Павел Сергеевич? Тоня взяла… Успокойтесь. Вон идет доктор.
- Доктор?
- Да.
- Не Петр ли Петрович. Золотой человек. Нет, конечно, не Петрович. Он в Москве, в Склифосовского. Вот, чертяка, оттяпал мне обе ноги и говорит, что так и было. Чудак рыбак. А теперь лежи с этими обрубками, как прикованный. Валя, скажите, где мои протезы?
- Ого, кажется, наш больной заговорил? - весело сказал доктор и нащупал пульс. Вскинув взгляд на часы, он немного помолчал, подсчитывая удары, и, осторожно положив руку Павла на постель, заметил: - Богатырское у вас сердце, молодой человек.
