Они шли по тенистой платановой аллее, направляясь к Кефи́су — реке, которая протекала через рощу Академа. Гермий обнял одной рукой Аристотеля, вздохнул.
— Твой друг тиран? — спросил Аристотель.
— Да. Но слово «тиран» звучит здесь оскорбительно. Тиран сиракузский Дионисий Старший сделал это слово ненавистным для всех, кто любит Платона. Дионисий был грубым, жестоким и тщеславным человеком. И он ненавидел свой народ. Но были другие тираны, Аристотель. И ты, должно быть, слышал о Питтаке и Периандре, которых мы помним и теперь, причисляя к людям достойным и мудрым. А ведь они были тиранами, Аристотель… Все теперь в большой тревоге за Платона, — продолжал Гермий, когда они уже стояли на берегу тихой речки, берега которой поросли густой зеленью. — Спевсипп и Ксенократ торопятся к учителю, чтобы быть рядом с ним. Из Сицилии получены тревожные вести: Дионисий Младший изгнал из Сиракуз Диона, своего наставника и старинного друга Платона. Сейчас Дион в Италии. Платон же остался без защиты, враги Диона клевещут на него. И кто знает, чем это кончится… Видно, Дионисий Младший не далеко ушел от Дионисия Старшего, — он так же неверен и тщеславен, как и его отец.
— Что смогут сделать для Платона Спевсипп и Ксенократ?
— Они молоды и сильны. А Платон стар, ему уже шестьдесят. Будь у меня флот, я сейчас же двинулся бы к Сицилии… Философия не может, Аристотель, сделать ничтожного человека великим, жестокого добрым. Только доброго она может сделать великим…
Они осмотрели экседру — зал для занятий в доме Платона. Аристотель, который и прежде слышал о скромности великого философа, все же не мог не подивиться, как просто была обставлена его экседра: стол учителя, его кресло, за креслом на стене белая доска, перед столом — несколько рядов скамеек для слушателей.
Аристотель подошел к столу, посмотрел в окно. Там, за окном, стояла старая олива. Гермий потом утверждал, что этой оливе почти столько же лет, как и той, которая выросла на камнях Акрополя из жезла Афины.
— Афина подарила оливу, Посейдон — воду, Дионис — виноградную лозу, — сказал Гермий. — Но кто подарил афинянам философию? Сократ и Платон…
Они долго рассматривали клепсидру, которая будила по утрам обитателей Академии.
— Уже завтра ты услышишь ее голос — звук вот этих флейт, — объяснял устройство клепсидры Гермий. — Когда к утру наполнится вот этот сосуд, вода приподнимет поплавок и откроет клапан в другой сосуд, который пуст. Вода хлынет в него, вытесняемый ею воздух устремится к отверстиям флейт, и они запоют. И тогда вся Академия наполнится голосами. Как ты думаешь, куда прежде всего устремятся слушатели?
