«Ну и голова у Тернова», - почтительно говорили о нем курсанты. Тернов увлекся лыжами и у себя в Ярославле занимал второе место по городу. Все как-то удивительно ладилось у этого спокойного, уравновешенного человека. Он и в учебе шел впереди, и в спорте за ним подтягивались остальные, и руки у него были умные и ловкие - что ни примется мастерить, все получается красиво и добротно.
А вот Иванисов был на редкость тихим и скромным. В спорте он отставал от других, был тяжел и неловок и стеснялся этого. Его страстью была политика. Он первый хватал обычно свежие газеты, во всех [14] событиях разбирался глубоко, все запоминал, анализировал, сопоставлял.
Словом, ребята в моем гарнизоне были действительно хорошие, и я радовался, замечая, что у нас уже создался дружный боевой коллектив.
Как- то в субботу я отправился противотанковым рвом в ближайший дот к лейтенанту Скрипниченко, чтобы посмотреть, как обосновались соседи, и договориться о взаимных действиях на случай провокации.
Федю Скрипниченко я знал хорошо. Он прибыл в нашу часть из Киевского пехотного училища. Мы сразу обратили внимание на этого паренька. У него был тонкий голосок и нежное, как у девушки, лицо. Несмотря на то, что он приехал в часть уже лейтенантом, многое в его поведении нас удивляло, казалось нам мальчишеским и несолидным. Но сердиться на него никто не мог, потому что он делал все очень искренно, самозабвенно. Федя смеялся так заразительно, что не могли не смеяться и остальные. Он так глубоко огорчался от неудач, что все кругом сочувствовали ему.
Федя Скрипниченко вырос в детском доме, никого из родных и близких у него не было. С детства он мечтал стать военным и, как только ему исполнилось восемнадцать лет, пошел в военное училище и успешно его окончил. Военное дело знал отлично, взвод его в подразделении был на почетном месте, бойцы и командиры его уважали, несмотря на мальчишество. И я был очень доволен, что соседом моим оказался не кто другой, а именно Федя Скрипниченко.
Ни Скрипниченко, ни замполита Федорова в гарнизоне не оказалось. От бойцов я узнал, что они ушли на пруды, которые находятся недалеко от дота. В них когда-то польский пан разводил рыбу. Теперь пруды оказались в запретной зоне, из местного населения рыбу в них никто не ловил. А водилось ее множество!
Я пошел на пруды.
Скрипниченко и Федоров сидели неподвижно на берегу и напряженно следили за поплавками. На меня они едва взглянули и даже не спросили, зачем пришел. Я присел на корточки рядом. Клевало хорошо.
