- Слушай!
Матрена в отчаянии кричала:
- Не говори! Не говори! Ничего я не понимаю!
Увидя Валерию в избе, Федякин радостно улыбнулся, крепко пожимая ей маленькую задрожавшую руку:
- Вы с нами?
- Бегите скорее! Чехи.
Петунников на кровати торопливо натягивал ботинки без чулок. Валерия влетела прямо в комнату к нему, смутила его, смутилась сама:
- Василий Михайлович, чехи!
- Знаю, знаю.
Сергей спал на сеновале и, увидя Валерию около себя, удивился:
- Во имя отца и сына! Ты каким чудом попала сюда?
- Чехи, чехи! Сейчас у Федякина была, у Петунникова.
Сергей приободрился:
- Ты не особенно волнуйся, Лелька!
- Беги куда-нибудь!
- Куда бежать из эдакого места? Во-первых, это - сеновал, а во-вторых, сеновал дяди Никанора. Не сразу полезут сюда. Денек-другой я посижу здесь, а ты, как ворон, будешь носить мне пищу.
- Не шути, Сережа, нехорошо.
- Слушай, Лелька! Если хочешь быть революционеркой, выкинь девичьи мысли, гляди в оба глаза, слушай в оба уха. Помощь твоя нужна будет - крепись.
Валерия не сумела скрыть внутреннего волнения, глаза горели, щеки румянились, и Никанор в прихожей подозрительно покосился на нее:
- Что с тобой?
- Голова разболелась.
- Опять ты начала по утрам ходить?
Из столовой выглянула мать в широкой утренней кофте:
- Нехорошо, Леля, делаешь!
В комнате у себя Валерия долго стояла неподвижно. Было много мыслей, много чувств. Уже не на словах подходило вплотную то страшное, ни разу не виданное, что смотрело в лицо твердыми стальными глазами, и неудержимо хотелось пережить вместе с другими радость полета.
С улицы прибежал перепуганный дьякон:
- Идут!
Наскоро заскочил Перекатов в распахнутом пиджаке, не поздоровался, не помолился - побежал дальше. Далеко в степи ударила пушка. Никанор два раза надевал новую рясу с загнутыми рукавами на малиновой подкладке, опять снимал. Вешал на грудь большой серебряный крест, расчесывал бороду, суетился, скакал из комнаты в комнату, утомился. Снял новую рясу, спрятал праздничный крест, остался в старом будничном подряснике. Попадья принесла вишневого варенья - рассердился.
- Убери!
- Ведь сам велел.
- Велел, теперь не надо. Не зайдут они к нам. Дьякон забрался на крышу сарая, но тут же спохватился:
- Залез, дурак, чтобы все видели. Слезь!
Быстро соскочил, наткнулся на дьяконицу в сенях.
- Смотри у меня! Будет мучить язык - проглоти лучше. Наше дело постороннее...
