Воду из бочки вытаскивала девица, на которую Спиридон невольно почему-то обратил внимание. Ей было лет тридцать пять, она была здорова, широка в плечах и красива. Вытаскивая раз воду из бочки, она спросила вскользь Спиридона:
— Из какой деревни будете?
— Из Зубровки…
Она остановилась и покраснела.
— Земляк, стало быть, будете…
— А вы откуда? — спросил Спиридон.
— Из Коневой… Рядом с Зубровкой… Всего три версты…
Лицо у Спиридона просветлело. Он усиленно затянулся из трубки и спросил:
— Давно в городе живете?
— Три года…
— А как вас зовут?
— Василисой…
— А по батюшке?
— Ивановной…
Помолчали.
— Тоска иной раз бывает… — заговорила Василиса, глядя в ведро. — Не знаю, как вас, а меня так домой тянет… По веснам как-то больше…
Она посмотрела на крыши, где свистели скворцы, и добавила:
— У нас теперь, наверное, река пошла…
Спиридон улыбнулся.
— Чего говорить… Здесь вот, в городе, и весна совсем не такая… Гниль какая-то… Эх, как она у нас теперь играет!..
— У вас, что же, родные есть? — спросила Василиса.
— Один… Как есть бобыль!.. А у вас как?
— Я тоже одна… Никого у меня нет… Ну, до свиданья!..
— До свидания!..
После этого случая Спиридон с особенным удовольствием завертывал с водой в новое место. На дворе он старался быть дольше, и Василиса заметно не торопилась таскать воду на кухню. Земляк, видимо, ей нравился, несмотря на его угрюмый и неказистый вид. Они подолгу говорили о своих деревнях, и Василиса откровенно заявила, что ее страшно тянет домой, но только не находится подходящего «попутчика».
В середине мая, когда весна была в полном разгаре, когда особенно тянуло куда-то на волю, Спиридон однажды сказал Василисе, что сегодня он воду привез в последний раз и что он идет…
— Куда же это вы?
— А куда-нибудь… Может, и лучше найдем место… Возишь, возишь воду у этого дьявола!.. Все здоровье измызгал… А он только ругается. И я дурак: ведь плотничье ремесло знаю… Привязался к этому дьяволу!.. Нет, уйду… Кончено!..
Василиса вдруг начала тяжело дышать. Спиридон, заметно, тоже сильно волновался, отчаянно курил и старался не глядеть на Василису.
— Так как же это, Спиридон Карпыч? Идете?
— Иду…
Василиса вздохнула.
— Ну, что ж… С богом… Видно, я только…
Она не договорила и вдруг заплакала.
— Тоже целый день маешься… С утра до вечера… Это подай, то неладно… Три года маюсь тоже… Сама-то целые дни на кровати лежит… Кроме дуры, никакого названия не имею… Кабы попутчик!..
— Так вы что, Василиса Ивановна! Идем вместе…
