Она сѣла… Онъ съ тревогой въ сердцѣ опустился снова на стулъ.
— Вы нездоровы! заговорила она, участливо глядя ему въ лице.
— Я?… Нѣтъ… Я здоровъ… совершенно здоровъ…
— Что съ вами, Сергѣй Михайловичъ, скажите! настойчиво начала она опять, продолжая смотрѣть ему въ лице.
— Ничего, княжна, увѣряю васъ; я не знаю…
— Вы на репетиціи… совсѣмъ другой были! Потомъ вы ушли, съ дядей, да?
— Точно такъ.
— Къ нему на верхъ?
— Къ нему.
— И что же вы дѣлали у него?
— Мы условливались на счетъ урѣзокъ…
— Да, я знаю… И больше ничего? спросила Лина.
— Нѣтъ, мы еще… бесѣдовали, черезъ силу проговорилъ Гундуровъ, у котораго при этомъ воспоминаніи вся кровь кинулась въ голову.
Она примолкла.
— И вы такой сдѣлались послѣ этой… бесѣды? начала она послѣ довольно долгаго молчанія.
Онъ не находилъ отвѣта…
— Онъ очень добрый, дядя Ларіонъ, заговорила опять княжна, — только слова его могутъ иногда показаться…
— Нѣтъ, напротивъ, я ему долженъ быть очень благодаренъ за совѣтъ, промолвилъ съ невольною ироническою улыбкою Гундуровъ.
— Какой совѣтъ? Она съ необычною ей живостью подняла на него вопрошающіе глаза.
— Онъ обѣщалъ выхлопотать мнѣ паспортъ за границу на будущій годъ, а для этого, совѣтовалъ мнѣ теперь ѣхать путешествовать по Россіи.
— По Россіи, медленно повторила Лина, — скоро?…
— Онъ говорилъ: «не медля…»
— И вы поѣдете? еще тише спросила она.
— Да, отвѣчалъ Гундуровъ твердымъ голосомъ, и избѣгая въ то же время ея глазъ, — поѣду!
— А нашъ Гамлетъ? промолвила она съ какимъ-то особымъ удареніемъ.
— Послѣ… Онъ не договорилъ.
Она опять замолкла и опустила голову.
— Что же, подняла она ее опять, и тихо улыбнулась, — по крайней мѣрѣ Гамлета отыграемъ!..
— Это мигъ одинъ! вырвалось у молодаго человѣка.
— Все въ жизни мигъ… И сама она — мигъ одинъ! зазвенѣлъ какою-то еще неслыханною имъ нотою голосъ Лины.
Онъ недоумѣло поглядѣлъ на нее:
— Да, но тогда жить не стоитъ?…
— Слѣдуетъ! тономъ глубокаго убѣжденія молвила она, — нести надо!..
— Бороться надо! сказалось у него какъ-то невольно опять.
— Да, и бороться! раздумчиво закивала она золотистою головкой… И вдругъ перемѣнила разговоръ:
— Это должно быть очень интересно — путешествіе по Россіи… Какъ бы я была рада еслибъ сама могла…
— Да, сквозь зубы промолвилъ Гундуровъ, — въ этнографическомъ отношеніи, интересно…
Она не поняла что онъ хотѣлъ сказать:
— Мнѣ кажется… кто только любитъ свое… отечество…
Глаза Гундурова заморгали:
— Именно тотъ… Въ другихъ странахъ любовь къ родинѣ — гордость; у насъ она — мука, княжна! досказалъ онъ свою мысль.
