Онъ попалъ, что говорится, въ самую жилку. Выйти, попробовать себя въ Гамлетѣ,- какъ пламенно мечталъ объ этомъ Гундуровъ въ оны дни! Во всей человѣческой литературѣ онъ не признавалъ ничего выше Гамлета, ни одно великое произведеніе такъ глубоко не „забирало“ его. Онъ зналъ наизусть всю роль датскаго принца и бывало, увлекаясь до слезъ, читалъ ее въ свободныя минуты Ашанину и общему ихъ пансіонскому товарищу, Вальковскому, бѣдному и малообразованному чиновнику какой-то палаты, но который опять таки былъ дорогъ Гундурову вслѣдствіе уже совершенно фанатической любви своей къ сценѣ…
Къ тому же, поддавался молодой человѣкъ на доводы пріятеля, ему теперь дѣйствительно нужно разсѣяться: вѣдь „съума же можно сойти вертясь, какъ бѣлка въ колесѣ, все на той же мысли: что я съ собой буду дѣлать?…“ Гундурову было двадцать два года:- „не пропадать же въ самомъ дѣлѣ!“ подсказывала ему его здоровая, склонная къ энтузіазму натура… Кончилось тѣмъ что онъ принялъ предложеніе Ашанина довести его къ Шастуновымъ въ Сицкое, по дорогѣ къ себѣ въ деревню, гдѣ ждала его тетка, воспитавшая его, и къ которой онъ былъ горячо привязанъ, — „а тамъ увидимъ… смотря какъ… я не отказываюсь, но и…“
Ашанину ничего болѣе не нужно было. Онъ мигомъ собрался, — и друзья наши, пообѣдавъ въ Троицкомъ трактирѣ и выпивъ, по предложенію Ашанина, бутылку шампанскаго „во здравіе искусства,“ выѣхали, не теряя времени, изъ Москвы.
Они теперь были отъ нея уже довольно далеко; солнце быстро склонялось на западъ…
— Эта твоя княгиня, заговорилъ опять Гундуровъ, — вдова, должно быть, князя Михаила Васильевича Шастунова, что посланникомъ гдѣ-то былъ. Онъ вѣдь умеръ?…
— Два года тому назадъ. Онъ оставилъ дочь и сына мальчишку. Они всѣ, съ князь Ларіономъ, жили потомъ въ Италіи, а нынѣшнюю зиму провели въ Москвѣ. Княжнѣ Линѣ минетъ 19-ть лѣтъ; ее вывозили въ свѣтъ зимою, но она, говоритъ, на балахъ скучала. Я имъ и предложилъ „театрикъ,“ какъ выражается Вальковскій….
— Ахъ, что Вальковскій, гдѣ онъ? прервалъ Гундуровъ.
— У нихъ теперь, въ Сицкомъ, — я его познакомилъ, — съ недѣлю какъ туда уѣхалъ съ декораторомъ, полотномъ, красками, и цѣлою библіотекою театральныхъ пьесъ, которыя какъ-то умѣлъ добыть изъ Малаго театра.
— Онъ все тотъ-же?
— Неизмѣненъ! молвилъ, разсмѣявшись красавецъ;- все также грубъ, таже рожа сорокалѣтняго верблюда и кабаній клыкъ со свистомъ, и таже страсть съ этою рожей играть молодыя роли!.. Студента Фортункина мечтаетъ теперь изобразить въ Шилѣ въ мѣшкѣ не утаишь. Можешь себѣ представить какъ милъ будетъ въ этомъ!..
