— А ты уж успел рассмотреть? — засмеялась Анна Васильевна, шутливо качая головой.
— Как же не рассмотреть? — воскликнул Александр Иванович. — Удивительно огненные глаза, черные, как ночь, волосы, поэтическая бледность лица…
— Пожалуйста, не входи в подробности; я ведь знаю, до чего ты способен дойти. Пожалуйста, поменьше смотри на моих помощниц, — игриво заметила Анна Васильевна, слегка ударив сына картами по лицу. — Я ведь тебя знаю!.. Все такой же шалун, как и прежде, — обратилась она к одному из партнеров, седому старику с воинственной физиономией и «Георгием» в петлице.
— Ну, ты уж и испугалась! — неприятным смехом засмеялся Александр Иванович. — А в самом деле, кто сия одалиска?
— Нищая какая-то. По протекции гиреевской горничной заняла место помощницы, — с пренебрежением произнесла Анна Васильевна. — Успела уже сделаться предметом обожания этой старой девы Постниковой.
— Ты все знаешь! — засмеялся сын.
— Нельзя же не справляться, что делается в среде этих девчонок.
— Тебе бы полком командовать, — промолвил с наглой иронией Александр Иванович.
— Командовали, командовали, батюшка, — засмеялся густым басом седой господин.
— И все твой верный плац-адъютант Ольга Никифоровна рапортует? — продолжал ироническим тоном Александр Иванович.
— Я ей очень благодарна, что она передает мне, что делается там, — сухо промолвила Анна Васильевна и обратилась к одной из игравших с нею дам. — Вы не можете себе представить, что это за вертеп… У меня постоянно голова разболится, когда я там пробуду хоть час.
— Ну, признайся, что ты никогда не пробовала там пробыть часу, — засмеялся сын, поддразнивая мать.
— Ах, боже мой, не сидеть же мне целый день между этими солдатками и будущими прачками.
— Уступи мне свое место и, клянусь тебе гробами всех моих отцов, я никогда ни на минуту не отлучусь от них, — драматическим тоном произнес сын.
— Ты все дуришь! — покачала головой мать, погрозив пальцем.
— Вы опасный человек! — смеялась барыня, игравшая в карты и очень радовавшаяся, что ей удалось во время разговора приписать сотню фишь в своих записях за партнерами.
— Почему же опасный? — небрежно спросил Александр Иванович.
— Ну да, ну да, уж сами знаете почему.
— Ей-богу, не могу и представить, почему я опасен, и даже для вас, — пожал плечами Зорин.
— Потому что говоришь под руку! Я ремиз вот из-за тебя поставила, — сердито произнесла Анна Васильевна, чувствуя, что ее сын сейчас начнет грубить.
Еще долго шли в ее гостиной подобные интересные разговоры. Но и на половине детей не все спали. Там не спала Катерина Александровна. Она, лежа на своей постели, прислушиваясь к храпению и бреду детей, размышляла о своей судьбе и о судьбе своей семьи. Не очень веселы были ее думы.
