— Ну, и говорите сами отцу и дѣлайте, что хотите, а я знать васъ не хочу! — крикнула мать.
— И обдѣлаемъ-съ, только вы не кричите, потому что васъ никто и не боится.
* * *
И дѣйствительно, Перцовъ женился на Марьѣ Александровнѣ, а Катерина Александровна подцѣпила какого-то богатаго старца въ мужья, и всѣ сестры — и Даша, ходящая по Невскому, и Маша, гулящая отъ несчастнаго мужа, и Катя, живущая съ богатымъ старикомъ-мужемъ, — продолжали свою жизнь милыхъ бездѣльницъ.
V
Мужъ Марьи Александровны
На свѣтѣ есть не мало лицъ, которыя имѣютъ значеніе не сами по себѣ, а только вслѣдствіе своихъ супружескихъ отношеній къ разнымъ знаменитостямъ. Это мужья Патти и Жюдикъ, жены Прудоновъ и Тьеровъ. Они какъ будто теряютъ свои собственныя имена и являются чѣмъ-то безличнымъ, какими-то ненужными хвостами блестящихъ кометъ. Въ Западной Европѣ гораздо больше знаменитостей, чѣмъ у насъ, и потому тамъ гораздо больше этихъ мужей Патти и женъ Прудоновъ; но зато у насъ личности подобнаго сорта, будучи супругами даже и не настоящихъ знаменитостей, а какихъ-то двусмысленныхъ выскочекъ, играютъ роль еще болѣе странную и смѣшную, чѣмъ тамъ. Когда вамъ говорятъ: «это мужъ Патти! это жена Тьера!» — вы глядите не безъ нѣкотораго любопытства, не безъ какого-то непонятнаго интереса на указанныя лица и, можетъ-быть, смотря на нихъ, сознательно или безсознательно стараетесь угадать: каковъ вкусѣ у этихъ знаменитостей, супруги которыхъ представлены вамъ? могутъ ли быть счастливы эти знаменитости, соединивъ свою участь вотъ именно съ этими людьми? какъ относятся эти близкіе люди къ своимъ знаменитымъ супругамъ? и т. д. Но когда вамъ рекомендуютъ: «это мужъ Марьи Александровны», вы непремѣнно прежде всего спрашиваете: «какой это Марьи Александровны? Кто такая это Марья Александровна?», и если заинтересовываетесь чѣмъ-нибудь, такъ это именно прежде всего самой Марьей Александровной, а не ея муженъ: имъ можно заинтересоваться только послѣ и то съ чувствомъ сожалѣнія или съ чувствомъ омерзѣнія.
Мужа Марьи Александровны я встрѣтилъ впервые въ маломъ верхнемъ буфетѣ театра Буффъ. Онъ много пилъ шампанскаго и очень громко говорилъ окружавшему его офицерству:
— Ну, что же, и поѣдемте къ француженкамъ!.. И поѣдемте!..
Онъ говорилъ это съ такою напускною развязностью и такимъ задорнымъ тономъ, какъ мальчикъ, желающій доказать, что за это его не высѣкутъ.
— Кто этотъ господинъ? — спросилъ я у своего пріятеля, завсегдатая театра Буффъ.
