Послушаетъ невѣстка умныхъ рѣчей и опять ночью плачетъ надъ сыномъ, убивается, что у нея силы нѣтъ, что она слабая, что сильный не понимаетъ слабаго, а сынъ опять тихо проснется и натянетъ на себя одѣяльце… Шли годы. Росъ мальчикъ. Страдный, чудной онъ былъ такой. Мать любитъ, ласкаетъ ее безъ бабки, а при бабкѣ не подойдетъ къ ней. Скажутъ ему: погуляй въ саду, — онъ погуляетъ. Не бѣжитъ на траву, а по дорожкамъ гуляетъ. Увидитъ цвѣтокъ, — понюхаетъ, а не сорветъ цвѣтка. Запоетъ птица, — онъ остановятся и съ мѣста не сойдетъ, пока, птица не перестанетъ нѣтъ. Ползетъ по дорогѣ букашка, — онъ ее обойдетъ, раздавить боится. По часамъ сидитъ онъ въ темномъ саду надъ прудомъ, глядитъ, какъ ива купаетъ вѣтви въ водѣ, какъ дрожатъ ея листья отъ вѣтра, какъ изъ пруда какія-нибудь, букашки выскакиваютъ на поверхностъ воды. Придетъ мать его въ комнату вести, а онъ говорить ей таинственнымъ шопотомъ:
— Тише, тише, тише!
Махаетъ онъ при этомъ едва замѣтно руками.
— Что такое? — спрашиваетъ матъ.
— Вонъ онѣ разговариваютъ!
— Кто онѣ?
— Ивы.
— Полно дружокъ, — скажетъ мать:- ива не умѣетъ говоритъ. Говорятъ только тотъ, кто думать умѣетъ.
— И она думаетъ.
— Нѣтъ.
— Кто тебѣ сказалъ?
— Я сама это знаю.
— Ха, ха, ха, — смѣется онъ глупымъ смѣхомъ. — Ничего ты не знаешь. Ива живая, ива воду любитъ, на ивѣ листья растутъ, а ты говоришь, что она не думаетъ!
— Это не она сама по себѣ, это ей Богъ велѣлъ тутъ расти, — затрудняется мать объяснить глупому сыну его заблужденіе.
— И людямъ Богъ велѣлъ на землѣ жить, а люди говорятъ, — задумчиво говоритъ сынъ, качая головой. — Ничего ты не знаешь!
Начали его учить; дьяконъ ходитъ къ нему. Учится онъ, уроки знаетъ отъ доски до доски; спросятъ его: что ты училъ сегодня? — онъ начнетъ говорить урокъ сначала.
— Да ты скажи, о чемъ это ты училъ? — спросятъ его.
— Не знаю, — отвѣчаетъ онъ.
— Да ты же сейчасъ отвѣчалъ урокъ?
— Отвѣчалъ.
— Ну, о чемъ же ты говорилъ?
— Объ урокѣ.
Такъ, бывало, и махнуть рукою. Упрямство это, должно-быть, было. Вотъ тоже и память у него была странная: прочтутъ ему длинную-предлинную исторію — онъ ее всю разскажетъ, ничего не забудетъ, а велятъ имя какое-нибудь коротенькое запомнить — не запомнитъ. Много ему наказаніе за это упрямство доставалось. Совсѣмъ онъ глупый былъ и на человѣка не похожъ: худой, блѣдный, высокій, съ длинными волосами, съ темными большими глазами. Только и свѣтятся, бывало, они, когда кто-нибудь его матери обидное слово скажетъ. Смолчитъ онъ, а какъ мать останется съ нимъ одна, онъ и подойдетъ къ ней.
