А отец переживал, но действовал прямолинейно, жестко, не убеждал, а принуждал. И терял авторитет. В результате — непонимание, отчуждение сына. Последствия контузии, ссоры и волнения сказались на здоровье Павла. Стали мучить дикие головные боли, а потом и стенокардия, аритмия.
За два года армейской службы Григорий не приобрел никакой специальности, не захотел. Служил он на самом Юге страны. Прослужил кое-как, ни шатко, ни валко, то дневальным, то в наряде на кухне. Без него в доме было тихо, но тревожно. Редкие письма сына не позволяли смотреть в будущее с оптимизмом. Светлана Георгиевна дважды ездила к сыну, отпуск-то он не заслужил. Хотела подкормить, поддержать и сама утешиться. Не было дня, чтобы она не думала о Гришеньке, всегда он был для нее тем малышом, которому целовала ножки в трамвае.
Вернулся Григорий заматерелый, загорелый, накачанный. А с ним появились новые друзья, однополчане. И начались еженедельные празднования демобилизации. Нет, не пьянки с женщинами, визгом, музыкой до утра и спонтанно ночующими парами. Григорий все-таки был некомпанейский парень да и брезгливый: не любил грязь в общении. По существу, домашний мальчик, выросший под опекой пожилых родителей. Из дому выходил разве только в спортивную школу, которую перед армией забросил.
После армии многое изменилось. Два-три приятеля приходили в выходные дни, распивали пару бутылок, пели под гитару какие-то изысканные, но очень похожие между собой песни без мелодии с полублатным содержанием. Гриша готовился к их визиту заранее. В течение недели получал от родителей два-три рубля и собирал на спиртное. Угощал всегда он, видимо компенсируя свой комфорт: нежелание идти к кому-нибудь, куда-нибудь было сильнее всех других преимуществ. Хлопоты сборов, поездок, возвращений он терпеть не мог. Одна мысль о них коробила его и портила настроение. Время шло, и приятели по армии устроились на работу, кто-то продолжил учебу. Встречаться стали только по субботам и воскресеньям. Потом и эти встречи стали все реже и реже — кто-то женился, у кого-то появилась подруга, свои интересы, занятия. А Гриша, оставшись один, уже не мог отказаться от привычки праздновать, так украшавшей его однообразную жизнь. Парень стал отмечать выходные дни сам с собой и, как он потом будет говорить, с тренером — шампанским, коньяком. По мере того, как ухудшалось финансирование со стороны «предков», упрощался и ассортимент: марочное вино, водка. И, наконец, — только бормотуха, дешевые суррогаты. Так как он нигде не работал, то выходной у него был ежедневно. И возлияние пошло без перерыва. Лишь на два-три дня прекращалось питие, когда организм достигал пределов интоксикации и уже не принимал ни грамма. Но затем двухнедельный цикл возобновлялся.
