— Да, именно это я и имею в виду. Например, желает ли валютная проститутка, чтобы ее дочь стала такой же проституткой? При всей показной браваде, в душе-то мать не хочет, чтобы ее ребенок продавал себя за деньги, пусть даже за огромные. И коль так человек подумает и вспомнит эту заповедь, то, глядишь, и остановится.
— Один к десяти, — засомневался Петров.
— Не такая уж и плохая статистика, — поддержал судью Виктор Викторович. — Преступников-то у нас не более двух процентов, а тут сразу десять процентов от них становятся законопослушными, а точнее — нравственно стойкими.
Анатолий Федорович внимательно посмотрел на друзей и горячо возразил:
— Да, дорогие мои, если бы все упиралось в статистику, мы бы давно уже жили в благополучном мире. Проблема-то не в этом, а в том, что у каждого человека в жизни есть что-нибудь такое, что самому стыдно вспоминать. Каждый из нас совершал нехорошие поступки: обидел кого-то, унизил, проявил явную несправедливость. Отсюда у меня к вам вопрос: в чем же великий смысл установки «не навреди»? Ведь не просто декларировать нужно, а объяснить и доказать, что всякий вред возвратится к тебе же самому. Как круги на воде, отразившись, возвращаются к первоисточнику.
— Но тогда принцип «не желай другому…» не просто благое пожелание, но и предостережение. Иначе говоря, — продолжил Петров, — тебе будет то же самое, с такой же силой и по тому же месту.
— И заметьте, как тонко изложена народная мудрость. Не навязывается человеку, думай, мол, сам, соображай. Но намек довольно прозрачен, — ответил судья.
По-прокурорски, с металлом в голосе, Морелли резюмировал:
— За дурной поступок наступает ответственность, наказание. Во всяком случае должна наступить расплата. Причем часто она адекватна, равнозначна поступку. Был такой случай из моей следственной практики.
Пришел ко мне в прокуратуру как-то мужик, как сейчас помню: бледный, трясется весь, пятидесяти лет, по фамилии Крапивин, и подает заявление о том, что накануне вечером его пятнадцатилетняя дочь гуляла на пустыре с собачкой — пудельком. К ней подошли какие-то три парня лет по 17–18, выпившие, пуганули собачонку, и та убежала, а девочку зверски изнасиловали, но, к счастью, не убили. Никого из подонков она не запомнила, так как сильно испугалась и темно уже было.
Заявление, разумеется, я принял, допросил отца девочки и потерпевшую. Дал направление на экспертизу, поручил уголовному розыску проверить микрорайон. Но уже тогда, в начале расследования, было ясно, что это глухарь. Из показаний девочки стало понятно, что насильники не из местных. Один из них торопил соучастников: «Кончайте быстрей, нам нужно успеть на десятичасовую электричку».
