Галина не сломалась. Стас почувствовал это по тому, как она говорила с ним по телефону, когда позвонила ему через два месяца. Руднова была бодра, радостно доложила, что у нее все нормально, работает, не пьет, много читает, ходит в театр. Она поблагодарила его за то, что он вытащил ее из тюрьмы, и предложила ему свою помощь, если это когда-нибудь понадобится.
Возможно, она сумеет ему сейчас помочь, подумал Арнаутский. Только бы Руднова оказалась дома. С ней он мог быть более откровенным, чем с прокурором Зайцевой. Жизнь Рудновой теперь никак не могла пересекаться с милицией или прокуратурой. Требовать от нее разоблачения подозрительного адвоката никто не вправе, а значит, и ответственности для нее по закону не будет, если, конечно, он не расскажет ей лишнего. Но делать этого он конечно не будет.
Услышав в трубке знакомый бодрый голос Рудновой, Стас обрадовался:
— Галина Максимовна, здравствуйте. По голосу слышу, что у вас все в порядке, — по имени отчеству ее называл только Арнаутский, и она сразу же его узнала.
— Как я рада слышать вас, Станислав Васильевич, — заспешила она ему все сразу рассказать, — Все, все хорошо. Не раз вспоминала вас. Как только что-то надо решить, мысленно советуюсь с вами. У меня новость, появился друг, непьющий. Вдовец, взрослая дочь, внук. Скоро поженимся. Боже мой, другая жизнь совсем. Все осталось в прошлом. Там было не только плохое. Да вы все знаете. Но сейчас совсем другое, для души…
— Галина Максимовна, извините… Мне нужна ваша помощь. А потом мы поговорим обо всем.
— Да, конечно. Все, что могу, для вас сделаю, Станислав Васильевич.
— У меня будет завтра встреча с… как бы это сказать… с людьми, от которых можно все ожидать… Вы понимаете?… В общем, если я Вам не позвоню послезавтра, то вы будете знать, кто они и где их искать.
Руднова встревожилась:
— Вам угрожают?
— Нет, не то. Мне очень нужна эта встреча. Сделайте то, что я попрошу… Запишите их имена и адреса.
Стас продиктовал адреса Саранцева, Козаченко и Сердюка, а также адрес снятой квартиры и номер телефона. Потом Арнаутский сказал, что завтра примерно с двенадцати до двух ей позвонят, и попросил ее ответить на заданные по телефону вопросы определенным образом.
После разговора с Рудновой оставалось еще несколько дел первостепенной важности. Арнаутский долго писал короткий, всего на одну страницу, протокол допроса свидетеля, тщательно обдумывая каждое слово, каждую деталь. От этих показаний зависела не только его жизнь, но и судьба других людей: Саранцева и его дружков, матери Лены, Рудновой, да и его собственных жены и детей.
