— Я принесу альбом с фотографиями Леночки.
— Прошу Вас, не надо. Это выше моих сил. Понимаете, я видел другие фотографии, и пока должен помнить только их. Иначе я сломаюсь и не смогу сделать то, из-за чего сегодня к Вам пришел.
Оба успокоились.
— Вы спросили о муже. Когда убили Леночку, я думала, мы не выдержим этого горя. Но убийцу в тот же день поймали. Это нас как-то спасло. Сердце у мужа болело непрерывно. Я старалась держаться и все время говорила ему: «Костя, мы должны довести дело до конца, ради нашей доченьки. Не будет нам покоя, пока этого зверя не расстреляют. А там, как бог решит…»
Нет, мы никогда не были религиозны, я и сейчас сомневаюсь. За что нам такое… такое… Никому мы никогда не причиняли зла. Все к нам очень хорошо относились. Видно, нельзя человеку иметь столько счастья, вот судьба и отняла у нас самую великую радость… Да, так вот, почти год, пока шли следствие и суд, мы держались на пределе. Муж категорически отказался лечь в больницу, все принимал сердечные капли. Но когда суд не вынес приговор, а вернул дело прокурору, в этот же день, вечером, Костя скончался от инфаркта в этом кресле.
«Это я и его убил!» — с ужасом подумал Стас. Ему показалось, что он сказал это вслух, потому что Наталья Аркадьевна испуганно посмотрела на него:
— Вам плохо, — прошептала она, — вы так побледнели.
— Да, плохо. Нет, нет, ничего не надо, — остановил он поднявшуюся было женщину, — лекарства тут не помогут. Снова навалилось на него всей тяжестью, так что ни вдохнуть, ни выдохнуть, осознание своей вины в трагедии этой семьи.
— Наталья Аркадьевна, я изучил дело Саранцева. Все плохо. Через восемь лет оно безнадежно. Никто не ищет преступника, а вину Саранцева не доказать. Больше того, я, как адвокат, — Арнаутский окончательно понял, что ни сейчас, ни в будущем, он не сможет признаться матери Лены, какую злую роль он сыграл в ее судьбе, — по материалам дела убедился, что Саранцев был не один. Не надо, не спрашивайте подробности. Доверьтесь мне. Знайте только, что для меня сейчас нет в жизни ничего важнее этого дела…
Последние слова он произнес с трудом, почти шепотом, без всякого пафоса. Наталья Аркадьевна сердцем почувствовала, что так оно и есть, и в этот момент он стал близок и дорог ей, как родной сын.
— Я верю тебе, Станислав, — и горестно добавила: — Где же ты был раньше…
Этот страшный вопрос повис в тишине без ответа. Несколько минут они молчали.
Потом Стас сказал ей, что докажет вину Саранцева, он знает, как это сделать, и что это будет очень скоро.
