— Я разберусь, — прервал ее Дмитрий Первый. — Отдыхайте!
Оставшись один, царь хлопнул в ладоши, прокричав:
— Советников сюда!
— Мы уже здесь, — сказал Паоло Прозитино, появляясь в обеденном зале через потайной люк под столом.
— Мы все слышали, — сказал Болислав Спенсерка, появляясь из другого тайного хода, находившегося за шкафом.
— И что скажете? Какой-то там Генрих…
— Мы знаем Лысого Генриха, — ответил Прозитино.
— Мы хорошо знаем Волчару, — ответил Спенсерка.
— Этот человек не оправдал нашего доверия, — сказал Прозитино. — Он не смог выполнить толком ни одного нашего поручения.
— К тому же он может быть опасен, поскольку думает только о золоте…
— Ну, это еще для нас не самое страшное, — сказал царь.
— Все люди любят то, что блестит и приносит власть. Такими легко управлять.
— Он берет золото, но ничего не делает, — заметил Прозитино.
— А вот это плохо. Очень плохо! Придется отказать нашей царственной супруге. Теперь перейдем к более существенным вопросам…
* * *
Неудача при дворе нового царя не слишком опечалила Лысого Генриха. В запасе у него был еще один план, запасной. Он постарался заговорить, занудить голову своего богатого соотечественника, благоволившего к нему, идеей обладания «бесценным фетардитом — камнем огня», который позволит его обладателю стать властелином мира, не больше и не меньше.
Барон фон Дивич загорелся этим планом, вспыхнув сразу, как березовая кора, предназначенная для растопки печки.
— Я стану властелином мира! — размечтался барон. — Первым делом я заставлю этот дурацкий мир устроить большую пальбу из всех пушек, какие только найдутся. Земля и небо содрогнутся от моей власти…
Короче говоря, легковерный барон собрал и экипировал всем необходимым небольшой конный отряд, руководство которым принял на себя, а Лысый Генрих должен был выступать в роли проводника.
Отряд выступил к селению Соколово ранним утром. Довольный тем, что все у него получается, Лысый Генрих трясся на коне серой масти рядом с высоким гнедым барона фон Дивича. Неожиданно с неба пал холодный туман, поднялся ветер, плевавший в лица наездников дождем со снегом. И это в середине лета! Любой другой на месте Лысого Генриха догадался бы, что все это плохое предзнаменование…
Сплюнув в сердцах, барон спросил спутника:
— Может, вернемся? Выехать можно и завтра.
— Возвращаться — плохая примета, — ответил проводник. — А кто это стоит на дороге?..
Слова Лысого Генриха заставили всех в отряде насторожиться.
