Так вот, от неожиданности Ферапонт даже голос потерял.
— Вор!.. просипел он, хватая Прошку за пояс. — Держи вора…
— Дядя Ферапонт?! — удивленно воскликнул Прошка, распознавший в своем поимщике человека, с которым познакомился этой зимой на городском торжище, где покупал для станичников необходимые пожитки.
— Ге! Ты кто, такой прыткий, будешь? — не признал его Ферапонт.
— «Поетчи горшку ехать в дорогу», — произнес Прошка и тихо рассмеялся.
Тут только до Ферапонта дошло, кто перед ним стоит.
— Ха, Прошка! Сукин сын! — обрадовался он. — Запомнил, стало быть, мою присказку?
— А то? Я как сейчас помню круглую рожу того прижимистого купца-татарина, с которым мы с тобой шутку учинили, заставив его уступить свой товар за бесценок.
— Помню и я, — заулыбался Ферапонт. — Ты тогда прикинулся болящим. Тряска тебя одолела и ты хватался руками то за упряжь, то за сбрую, а я на вопрос татарина: «Что это за больной?», — ответил: что у тебя страшная зараза, от которой всяк человек становится дурак-дураком, а в конце концов и вовсе сдыхает… Ха! И этот дуралей поверил!.. А потом мы с тобой обмыли покупки в кабаке Кузьки Окорокова. Вот тогда-то, вставая из-за стола, я и изрек свою любимую присловицу: «Поетчи горшку ехать в дорогу». А ты, значит, запомнил? Молодца…
— Нам в стороже та татарская упряжь сгодилась, — сказал Прошка. — Но сейчас, дядя Ферапонт, меня другое тревожит.
— Выкладывай!
— Надо мне повидаться с главным воеводой Шеиным…
— Эва! Зачем он тебе понадобился? — спросил Ферапонт.
— Ну, как же!..
И Прошка, как на духу, выложил знакомцу все, о чем хотел рассказать только самому воеводе.
— Ну, брат, дело серьезное, — внимательно выслушав станичника, проговорил Ферапонт. — Тебе повезло, ведь я служу у батюшки воеводы. И все, как есть, ему перескажу о твоем сотнике-переметчике и двоих поляках.
— Только не тяни. Тут дело важное…
— Не бойся, станичник! Мы это дело быстро справим. Пойдем-ка со мной…
— Да меня не пущают!
— Со мной пустят, — заверил Ферапонт.
Воевода Шеин только-только закончил писать послание к любимой своей супруге Евдокии Никитичне, когда услышал скрип приоткрываемых дверей.
— Кто там? Ты Ферапонт? — спросил Борис Васильевич.
— Я, батюшка, — ответил верный слуга, заходя в кабинет.
— Видишь это письмо? Его надобно будет всенепременно передать моей жене. Это важно, Ферапонт. Если со мной что-то случится, ты должен будешь любыми путями донести это послание. В нем мои завещательные распоряжения и просьба, чтобы… — Главный воевода немного помолчал, еще раз посмотрев на преданного слугу, потом продолжил: — Ты знаешь, что моя жена на сносях. Седьмой месяц она, голубушка, носит под сердцем моего ребенка. Завещаю я ей родить сына и воспитать из него славного воина — защитника границ Отечества. Понял?
