Он сказал ей: «Лизавета!
Крым, и Волгу, и Кавказ
Мы в другой посмотрим раз!
А теперь на Север едем,
В тундру снежную, к медведям!»
И в Дудинку пароход
Их доставил в тот же год.
А потом оленей тройка
Их в Норильск помчала бойко.
Снег летит из-под копыт,
Иней из ноздрей валит…
Вдруг завыло, загудело,
Даль закрылась, почернела…
В размышлениях печальных
О мешках он вспомнил спальных,
Что на базе позабыл –
До того он счастлив был!
Перспективою сражен,
Заскучал молодожен:
«Погибаем, Лизавета!»
А она ему на это:
«Наплевать!
Лишь бы вместе погибать!»
И примерно через сутки
Стихли бури злые шутки.
Гименей на этот раз
Молодых от смерти спас.
И Урванцева супруга
Без особого испуга
Доказала, что она
К службе в Арктике – годна!
Двадцатого февраля 1985 года Н.Н. Урванцев скончался в Ленинграде. Елизавета Ивановна пережила его только на сорок три дня. Ненцы говорят, что где-то в заполярной тундре есть племя одноногих людей. В одиночку они ходить не могут, но вдвоем, обнявшись, они не только ходят, а даже бегают. И совершают великие открытия. Правда, все результаты этих открытий – четверть мировых запасов никеля, молибден, платина, палладий, медь, кобальт и еще много чего – сегодня принадлежат одному всем известному олигарху, который ни Урванцевым, ни Сотникову даже памятник не поставил. Ну, как вам такой сюжет?
– А вы имеете отношение к этой истории? – спросил я. – Вы родственник Урванцевых?
– Нет, дорогой. Мой отец с ними дружил и работал. А я… По просьбе отца я сочинил те стихи, которые только что вам читал…
Это случилось во время тюремной прогулки. Только при слове «прогулка» не вспоминайте гравюру Доре «Острог», картину Ван Гога «Прогулка заключенных» или американский фильм «Побег из Шоушенка». У Доре и Ван Гога зэки, если вы помните, ходят по пустому тюремному двору, а в «страшной» американской тюрьме Тим Роббинс и Морган Фримен во время такой прогулки сидят и спокойно разговаривают. В тюрьмах проклятого царского режима пламенный революционер Камо, подельник Сталина в грабежах банков, во время таких прогулок тренировался в прыжках и развил в себе такую прыгучесть, что однажды с разбегу перепрыгнул через двухметровый забор и – был таков!
Но в те ужасные времена зэки не сидели по двадцать человек в камере, рассчитанной на шестерых, и потому прогулки по тюремному двору все-таки давали возможность ходить и разминаться на свежем воздухе. В нашем СИЗО реальной прогулкой можно назвать только проход от камеры до крытого двора, в котором восемь сотен зэков могут лишь стоять, прижавшись друг к другу, как в переполненном вагоне метро, и тихо материться на суверенную демократию, охраняемую торчащими над нами автоматчиками.
