– Ты помнишь, Серега, – сказал я Акимову, сидевшему у стола с остывающим чайником, – во ВГИКе нам по истории кино показывали фильм «Мотылек» со Стивеном Маккуином и молодым Дастином Хоффманом? Он был сделан по мемуарам французского каторжанина, заключенного в тюрьме во Французской Гвинее. И там есть один эпизод, который врезался мне в память. Этот француз месяцами сидит, как Иткинд, в каменной одиночке, получая лишь кусок черного хлеба на весь день. И – как Иткинд! – не съедает этот хлеб утром, а делит его на части, чтобы продержаться на этом хлебе весь день. Конечно, он не был скульптором и не лепил из этого хлеба фигурки, у него была другая страсть, которая помогла ему выжить, – мечта о побеге и мести французскому прокурору, который послал его на каторгу. Этот фильм прошел по всему миру, его посмотрели сотни миллионов зрителей, критики сравнивали того каторжанина с графом Монте-Кристо. Исаак Иткинд прошел сквозь те же испытания, что и тот «Мотылек», но не в тропиках Французской Гвинеи, а в сибирских и казахских лагерях. Он попал на эту каторгу не молодым здоровяком, как тот француз, а шестидесятишестилетним. Выжить и победить КГБ ему помогли не мечты о побеге и мести, а его призвание. Практически все эти тридцать лет он так и был в побеге от них – от следователей, от палачей, от страха, от сталинского террора. Он был свободен – от социализма, тоталитаризма, сталинизма. Он бежал от них к куску хлеба, из которого мог лепить, к коряге и пню, из которых он создавал скульптуры, живя даже под землей, как крот…
– А теперь в Алма-Ате мне снова стало совсем хорошо жить, – говорил Иткинд моему отцу, сидя в валенках и телогрейке в холодном бомбоубежище – своей «мастерской». – У меня теперь много дерева, вы видите? И много работы придумано. Ко мне приходит молодежь, смотрит, как я работаю. И ко мне приходят евреи из синагоги, и я диктую им на идише свою книгу. Книгу о смысле жизни. Ведь в жизни во всем есть смысл. Например, когда у женщины рождается ребенок, у нее появляется молоко, правда? Ни раньше, ни позже. Все в природе имеет свой смысл и все правильно придумано. И мне нужно работать. Человеку нужно работать, делать свое дело – в лагере, в тюрьме, все равно. Тогда он живет – это тоже природой придумано. Или – Богом… Да, я сейчас много думаю о природе и о Боге, еврейском Боге, от которого я бежал семьдесят лет назад. Думаю, что когда попаду на небо, меня отправят в рай – ведь там много обнаженной натуры и райского дерева, и я смогу там работать…
