— Я не из тех, кто легко поддается воздействию, мадемуазель, — сказал Грей. — Вы скоро поймете, что у меня странное отсутствие жалости. И не вздумайте бороться со мной. Возьмите это.
«Это» оказалось фляжкой, наполовину полной. Несвежая вода с металлическим привкусом была прекрасной, как изысканное вино. Несмотря на ее хвастовство, она уже была ему благодарна. Он потребовал от нее сущий пустяк в обмен на воду, которую так небрежно швырнул ей. Он должен это знать.
Потом ей на колени упал хлеб. Тот самый, которым Грей подманивал ее и уронил на землю. Она смахнула грязь, отломила кусочек замечательного хлеба и начала медленно жевать, запивая водой. Она больше не хотела плакать. Эти хлеб и вода совершили чудо, вернув ей силы. Побег снова казался возможным. Может, прямо сейчас.
Она устало откинулась на подушки, глаза еще закрыты, тело безвольное. При мерцающем свете наружных ламп они внимательно наблюдали за ней, и малейшее напряжение мускулов выдало бы ее.
— Я думаю, вы победили, — упавшим голосом сказала Анник. — Видите, я приняла от вас еду и уже не борюсь, с вами. — Она снова откусила кусочек. Они совсем не рассчитывают, что она попытается бежать, пока жует хлеб. — Не великая победа нанести мне поражение. Я не ела несколько дней. Вы не так уж ловки, месье Грей.
С противоположного сиденья донесся приглушенный смешок Эйдриана. Знаменитый шпион промолчал. Карета довольно быстро удалялась от Парижа. Эта дорога, хорошо известная Анник, шла мимо небольших деревень и полей, мимо огромных поместий, окруженных садами. Она почувствовала запах поздноцветущих роз в садах и яблок, запах деревенских пастбищ. Воздух был наполнен дымом каминов, согревающих маленькие каменные дома.
Идеальное место, идеальное время для побега.
Она давно привыкла к темноте. Ночь — ее дружественное королевство, готовое спрятать беглянку. Никто из них не догонит ее в темноте.
Анник проглотила кусочек хлеба и притворилась, что отламывает следующий. Пора. Самый подходящий момент. Нельзя слишком долго раздумывать. Противник это почувствует.
Развернувшись на сиденье, она изо всех сил ударила Грея ногой. Теперь, для разнообразия, в живот.
— Слава Богу!
Эйдриан одетым рухнул поперек кровати. От его куртки несло вином. Это сделано было специально, чтобы не требовались объяснения, почему он спотыкается на каждом шагу.
— У тебя опять кровотечение.
— Никто не видел.
— Черт! Хорошо, если никто не видел. — Грей начал стаскивать с него сапоги. — Проклятый глупец!
