Мейси покраснела от смущения.
— Простите, она ранила моего друга и… Впрочем, не будем об этом.
Николь вздохнула:
— Я знала, что столкнусь с последствиями ее ужасного поведения, если перееду сюда.
Мейси вопросительно взглянула на нее:
— Так вы решили поселиться в Серендипити?
— Да, решила, — ответила Николь и расправила плечи, намереваясь показать Мейси Донован, что не только не жалеет о своем решении, но и не даст себя в обиду. Болезнь сестры не имела к ней никакого отношения. Сейчас Виктория находилась на принудительном лечении в психиатрической клинике.
— Послушайте, я вовсе не осуждаю вас, — сказала Мейси. — Возможно, я веду себя глупо, но поймите, ваша сестра преследовала в течение нескольких месяцев Эрин Марсден, мою лучшую подругу.
Николь поморщилась, ей было неприятно слышать о преступлениях Виктории.
— Эрин рассказала мне, что вы помогли найти, где пряталась ваша сестра, и что вы и приехали тогда в наш городок именно затем, чтобы предупредить ее и Коула об опасности. Итак, мир?
Мейси протянула Николь руку, и та, глубоко вздохнув, пожала ее.
— Спасибо, — кивнула она.
И в тот же миг в ее сумочке зазвонил мобильник.
— У меня дела, но я скоро вернусь, — сказала Мейси, давая Николь возможность принять вызов.
Посмотрев на экран, Николь увидела, что звонил ее бывший жених. Она сбросила звонок, так как уже все объяснила Тайлеру в разговоре с глазу на глаз и добавлять было нечего. Его звонок всего лишь напомнил ей о необходимости принять важное решение. Может быть, ей следовало прямо спросить отца, знал ли он о махинациях своего партнера по бизнесу? Или лучше задать этот вопрос Тайлеру?
Николь случайно подслушала разговор Стентона с бухгалтером, когда стояла под дверью кабинета отца — человека, которого знала не слишком хорошо (у него никогда не было времени, а возможно, и желания общаться с ней). Николь подняла руку, чтобы постучать в дверь, и тут вдруг услышала то, что заставило ее замереть на месте.
Роберт Стентон и бухгалтер фирмы говорили, в частности, об отмывании денег, полученных от Романовых, отца и сына, известных в Лос-Анджелесе арт-дилеров. Николь поняла: речь шла о русской мафии, и стало ясно, что весь их бизнес мог потерпеть крах. Более того, все они могли оказаться в тюрьме. Ей сделалось нехорошо, и она повернулась, чтобы убежать к себе, но тут увидела быстро шагавшего по коридору отца — он приближался к ней.
Отец окликнул дочь по имени, и на его голос из кабинета тут же вышли Роберт Стентон и Андре, бухгалтер.
