— Что?!
Неужели одно из надгробий сдвинулось? Неужели накренилось набок?
Нет. Это мне показалось, что оно двигалось. А оно не двигалось вовсе, увещевал я себя. Это просто обман зрения, иллюзия, вызванная мерцающим светом луны.
Но я моргнул и уставился на него — просто чтобы убедиться. Теперь накренилось соседнее с тем надгробие!
Я услышал еще один протяжный стон — на сей раз ближе.
Деревья трещали. Ветер раскачивал их корявые голые ветви.
Сдвинулось еще одно надгробье. С громким треском оно завалилось назад.
Еще один жуткий стон, совсем близко… буквально у меня за спиной.
— Нет! — кровь стучала у меня в висках.
Я должен отсюда вырваться!
Я бился, извивался, корчился — рвался из пут.
— Кто-нибудь — помогите! Вытащите меня отсюда!
Я ахнул, когда зеленый туман поднялся из-под скрипящих, опрокидывающихся надгробий.
Сперва он поднимался медленно. Потом — все быстрее и быстрее. Он быстро густел, распространяя тошнотворное кислое зловоние.
Вонь сделалась еще сильнее, когда туман закружился вокруг меня. Я начал давиться. Я закричал, когда он захлестнул мое лицо, покалывая кожу и обжигая глаза.
Но прежде чем я забился в путах, из омерзительной пелены донесся хриплый голос:
— Мне… нужно… твое… тело…
— Кто здесь?! — выдохнул я. — Кто это? Фрэнк? Фрэнк, это твои проделки?
— Мне… нужно… твое… тело…
Голос был сиплый, словно кашель на ледяном ветру. Такой слабый… и такой холодный.
— Фрэнк? — завопил я. — Развяжи меня! Фрэнк? Бадди?
— Мне… нужно… твое… тело…
— Фрэнк?
Ледяной зеленый туман поднимался вокруг меня. Я вдруг почувствовал себя очень и очень слабым.
Что со мной происходит?
Я хотел еще раз попробовать ослабить веревку, но не мог даже шевельнуть рукой… не мог напрячь ни единого мускула.
Мои колени подогнулись.
Я отчаянно пытался держать голову прямо. Я ощущал такую слабость… такую слабость…
— Кто-нибудь, помогите, — выдавил я; теперь я мог лишь шептать.
— Твое тело… отдай мне свое тело!
— Нет, — выдохнул я.
Но вдруг почувствовал головокружение. Ужасное головокружение и ужасную слабость.
Я чувствовал, как что-то вдавливается мне в макушку. Что-то холодное и твердое. Словно ледяная рука зарылась в мой скальп.
И протискивалась… протискивалась в голову.
Я пытался протестовать. Пытался кричать.
Но не смог даже рта открыть.
И такая слабость…
От ужасной тяжести пульсировал лоб. Казалось, мои мозги вот-вот взорвутся!
Я… я не могу думать! — внезапно осознал я. Я не мог вспомнить ни одного слова. Я не мог думать ни о чем.
