В условленное время мы встретились, и я предложила пройтись. Мы шли противоположной стороной улицы, по которой его жена возвращалась с работы. Что я говорила, не помню, лишь бы тянуть время. Так мы дошли до перекрестка. Я остановилась так, что он стоял спиной к противоположной стороне. Увидев, как жена и дочка направляются к перекрестку, я обхватила его руками и прильнула к губам, в тот момент, когда жена увидела нас.
От неожиданности он остолбенел. И тут я услышала: – Папа! Папа! Следом раздался визг тормозов, крик и еле слышный удар.
Он оттолкнул меня и резко обернулся. Я не знаю, откуда взялась машина. Но его дочка лежала перед ней. Наверное, увидев отца, вырвала свою ручонку из руки матери и бросилась через дорогу.
Он бросился к дочке, опустился перед ней на колени и стал звать по имени, осматривая ее. Жена была уже рядом. Водитель выбежал из машины, твердя: – Я не видел, я не видел. Она так неожиданно появилась.
Он поднял дочь на руки и тут взглянул на меня. В его глазах даже на расстоянии я увидела боль, которую не видела никогда и ни у кого.
Они сели в машину, которая сбила девочку, и развернувшись помчались в противоположную сторону, где была больница.
Я направилась к месту, где оставила свою машину. Пелена спала с моих глаз. Я все поняла. Вся сцена будто стояла у меня перед глазами, прокручиваясь вновь и вновь.
В тумане из мыслей доехала домой.
«Чего я добилась? Его боли? Ты ее увидела. Довольна? Неужели я настолько жестока, что готова на все ради того, чтобы увидеть боль в глазах любимого человека? В глазах любимого человека надо видеть радость, даже если не любима им, усмирять свою боль его радостью, тем, что он жив и счастлив. Моя боль – это моя боль, а я захотела ее отдать ему. Видит Бог, я не хотела того, что произошло. Хотела дать повод ревности, но не такой ценой. Это было слишком даже для меня. Как мне с этим жить? А жить надо, делая выводы, что собственная боль, в которой никто не виноват, кроме меня самой, должна быть только моей и не надо пытаться поселить ее в чужое сердце. Прости меня, девочка, – шептала я, в тиши. – Я не хотела боли тебе, но сделала. Прости».
Я тайком съездила в больницу и узнала, что девочка жива, у нее сильный ушиб, и что родители забрали ее домой. Ей повезло, что водитель успел во время среагировать.
Это известие чуть облегчило мне душу. Она была жива, а это главное.
После того случая, я несколько дней не появлялась на работе. Я пересматривала свою жизнь, пытаясь прокрутить ее как кинопленку, но смотрела взглядом другого человека. Человека, который понял, насколько ценна жизнь и не только своя, но и чужая, и что боль сделать легче, чем вылечить ее. А вот сколько времени надо, чтобы вылечить свою боль я не знала. Может быть, всю жизнь. Я поняла для себя, что уже как прежде не будет.
