– Я не знал, что мы друзья.
– Да брось ерепениться. Ты же трезвый.
– А ты привык видеть меня пьяным?
– Ну,… иногда, – хотел смягчить он свой вывод.
– Ты вообще, зачем ко мне подошел?
– Поздороваться.
– Поздоровался? Вот и иди.
– А что ты меня гонишь? Может быть, я хочу, что в баре взять, – возмутился он.
– Потом возьмешь, когда я уйду, – мне он всегда был неприятен.
– Что ты себе позволяешь?
– В отношении тебя, то, что считаю нужным.
– Я могу и обидеться.
– Ты? – удивился я, – у бесхребетных не может быть обид. Тебя природа уже обидела.
– Видимо твои запои, отрицательно сказываются на манере разговора.
– Запои? – я сделал задумчивое лицо, – возможно, но ты там не присутствовал и мне не наливал, а посему считаю твои слова оскорблением. Ты бесхребетник прогибаешься под чужое мнение, своего за свою жизнь так и не приобрел.
– А сам ты кто? Посредственность. Так удалось пару раз написать что-то, что купили, и почиваешь на лаврах прошлого, опираясь на свою фамилию, – начал он визгливо покрикивать.
Бармен, слыша наш разговор, не вмешивался. Он много чего видел и правильно считал, что не его дела влезать в чужие дела.
– Это ты верно сказал, я опираюсь на фамилию, а ее надо иметь, а тебе и опереться не на что. Пусть я посредственность, но пишу, что думаю и пока еще публикуюсь.
– Ну, да, – язвительно заметил Андрей, – скоро публиковать будет нечего. Книги пишут головой, в которой есть мозги, а если там алкоголь…
Он не успел закончить фразу, я взял своей правой ладонью его лицо и оттолкнул от себя.
Вадим, видя общий накал разговора, уже стоял за спиной Андрея и подхватил его, не дав упасть. Прочитав в моих глазах гнев, Андрей ушел.
– Второй пошел, – подвел итог разговору Вадим, – ты что разбушевался? Решил со всеми счеты свести? Ты всегда был бузотером, но надо держать себя в рамках.
– Надоело. А счеты свести это было бы здорово. Сказать поддонку, что он поддонок, лизоблюду, что он лизоблюд и так далее. А можно и в глаз.
– Что так? А Андрей значит попал под горячую руку, и отдувается за всех, потому, как у его сиятельства приступ правды.
– Наверное, так.
Мы повернулись к стойке:
– Это верно, – поддержал Вадим, что иногда хочется все высказать, но не получается. Но что делать в этой ситуации.
– То, что давно хотелось.
– Тогда надо бить сильнее.
– Пожалел. Вот мразь, – и я достал из кармана платок, и вытер ладонь.
– Ты, что это воюешь, дорогой, мою честь защищаешь? – услышал я за спиной нежный голос.
