24 сентября 1912 г. Пабло и Ева переселились в дом № 242 на бульваре Распай, в квартале Николя-Пуссен. Начался очень плодотворный период в жизни художника. Параллельно Жорж Брак начал делать «папье-колле», говоря современным языком – коллажи. Это не один реальный элемент, включенный в пространство картины, как уже делал Пикассо, а изображения, целиком выполненные из резаной бумаги, своего рода квинтэссенция кубизма, когда «кубики» не пишутся красками, а вырезаются из бумаги, что исключает присутствие в произведении даже намеков на какой бы то ни было иной художественный язык.
Пикассо воспринял новаторское открытие друга и усовершенствовал его, добавив в изображение гипс и песок, благодаря чему получалась необычная фактура. Он старался не выставляться, чтобы не попадать в суету, а свои произведения продавал с помощью агента. Но материальное благополучие не спасает от драм…
В конце апреля 1913 г. Пабло узнал, что отец серьезно болен. Художник поспешил в Барселону. На пороге родительского дома его встретила рыдающая мать. Он не застал отца в живых, успел только на похороны.
Здоровье Евы также вызывало тревогу Пабло. Его нежная красавица больна туберкулезом. Тщетно он возил дорогую ему женщину на курорты, консультировался со знаменитыми врачами, но в 1915 г. Евы не стало, и друзья свидетельствовали, что до конца своих дней он не мог говорить о ней без слез.
Год 1914-й стал поворотным в жизни Европы: началась Первая мировая война, изменившая жизнь буржуазного континента. Пикассо, как испанский подданный, не был призван в армию, тогда как один из его друзей-французов, Гийом Аполлинер, например, сам добился, чтобы его мобилизовали. Известный советский литературный и общественный деятель Илья Эренбург, на тот момент живший во Франции, неоднократно встречался с Пикассо в парижском кафе «Ротонда» и впоследствии нередко вспоминал их долгие беседы о неизбежном крахе привычного уклада жизни, о скором конце того, что считалось таким незыблемым, таким надежным…
Одновременно этот год стал поворотным и для искусства Пикассо. Тайно от всех он разрабатывал новую манеру, которую сам назвал «классической». Теперь его кумиром стал знаменитый французский мастер Жан Огюст Доминик Энгр, знаменитый мастер психологического реализма, поклонник красоты в ее самом возвышенном понимании. Не стал ли «классицизм» Пикассо своего рода реакцией на войну, на слом миропорядка, попыткой с помощью живописного языка сохранить европейские ценности, с которыми так страстно боролись художники-новаторы еще несколько лет назад?
