Конечно, Гарри мог бы сотворить чудо, раздавая направо и налево доллары. Но сын хлопкового короля предпочел построить, как он надеялся, собственными руками, используя местные ресурсы, гнездо для себя, вложив в него душу.
Хуана не могла не заметить рвения, с каким Гарри отдался работе. Она быстро поняла, что американец к ней неравнодушен. Но наша героиня была не из тех, которые легко меняли решения. Ее сердце уже принадлежало Железному Жану.
Конечно, она могла бы полюбить Гарри… например, как сестра. Американец не волновал, не трогал ее душу. Честная и великодушная Хуана очень хотела рассеять его иллюзии[85], что-то сказать, остановить. Однако всячески оттягивала решающий разговор, могущий раскрыть секрет ее сердца.
А Гарри, видя доброжелательную и ласковую Хуану, принимал желаемое за действительное, оказывал девушке все большие знаки внимания, надеясь, что будущее оправдает его самые смелые ожидания.
Между тем с белыми, работающими над восстановлением дома, вот уже в течение нескольких дней происходили какие-то странные вещи. Их было не меньше пятидесяти человек вместе с индейцами племени мансос. Все эти люди были здоровы и выносливы. Они умело и без устали выполняли самые различные работы: валили лес, строгали, пилили, делали кирпичи.
И вот, без видимых причин, многие из них заболели. Причем индейцы, работавшие бок о бок с американцами, оставались здоровыми. Гарри встревожился. Уже несколько его людей не выходили из дома, лежали пластом.
Прошел месяц с тех пор, как американец, ведомый Железным Жаном, освободил «Прибежище беглеца». Дон Блас решил отметить этот маленький юбилей и пригласил всех на большой семейный праздник.
Последние приготовления закончились. Предполагалось, что огромный и роскошный стол соберет всех здоровых и принесет какое-то облегчение больным.
Гарри только что вернулся от своих работников. Дон Блас заметил, что молодой человек бледен. В воздухе запахло грозой.
Плантатор пожал американцу руку и обеспокоенным голосом поинтересовался:
— Ну что, мой друг? Какие новости? Вы неважно выглядите.
— Сеньор, я в отчаянии! Пятеро из числа больных умерли сегодня утром… Товарищи думали, что они спят… позвали их, дотронулись… те оказались холодными и твердыми как мрамор!
— Ужасно!
— И это не все! У меня еще десять больных. Я спрашиваю себя, что будет с ними завтра. Кстати, еще двенадцать человек заболели несколько часов назад. И они уже не в состоянии нормально передвигаться. Хотя до сих пор неутомимо трудились, бесстрашно охотились, укрощали диких лошадей! Больше половины моих людей!.. Друзей! Сеньор дон Блас!
