— Послушайте! Вы должны все знать.
«Сеньор дон Блас Герреро!
Перед тем как совершится непоправимое, я хочу предпринять последнюю попытку договориться с вами.
Прежде всего немного о себе. Мой род столь же знатный, как и ваш, а предки, вероятно, гораздо именитее. Ведь в моих жилах наряду с голубой испанской течет кровь великих императоров, которые в течение многих столетий[64] правили Мексикой.
Таким образом, чувствуя себя ничуть не ниже вас, я честно и открыто рассказал вам о своих чувствах и попросил руки вашей дочери.
Не выслушав до конца, вы грубо прервали меня, оскорбили, унизили, ударили. Отказали в праве быть человеком!
Сегодня я мщу за себя. Да, жестоко. Так могут мстить только метисы. Они никогда не забывают добро и зло.
Еще немного — и я хозяин… полный, абсолютный хозяин вашей судьбы…
Но перед тем как покончить с вами, я хочу протянуть вам руку… еще раз унизиться.
Скажите, что видите во мне равного себе. Позвольте надеяться, что однажды стану полноправным членом вашей семьи.
Одно слово, дон Блас, — и ваши муки прекратятся. Одно слово — и руины будут восстановлены. Скажите, и я сделаю вас такими богатыми как вам и не снилось.
Я жду до полуночи. От вас зависит, кем я буду: преданным сыном или палачом.
Андрес».
Дон Блас прочел письмо прерывающимся голосом, выплевывая слова, словно они раздирали ему горло. Наконец он остановился, не в силах унять волнение. Женщины с ужасом посмотрели друг на друга.
— Как? — задохнулась от возмущения донна Лаура. — Андрес, наемный рабочий и, что еще хуже, метис, осмелился домогаться нашей дочери?
— Позор! Я даже не решился вам об этом сказать раньше.
— О, мой друг! Какой ужас!
— Я с ним поступил так, как он того заслуживал, — прорычал плантатор.
— Бедный Андрес, — тихо пробормотала Хуана. — Вот почему он был так внимателен со мной, так предан мне.
— Что я слышу, дочь моя? Вы жалеете его? — гневно заорал дон Блас. — Вы оскверняете свою жалость, адресуя ее этому дикарю, этому прокаженному[65]. Его храбрость обернулась для нас жестоким, кровавым оскорблением.
— Да, отец, мне жалко Андреса за то, что он полюбил меня. Тогда как я не могу, не должна и не хочу разделить его чувство. Может быть, вы обойдетесь с ним помягче? Вы же видите, в каком мы положении.
— Нет! Пусть лучше он убьет нас! Этот бандит — твой жених?! Я предпочитаю топор позору! Смерть — стыду!
— Смерть! О нет! Я не хочу умирать! Это невозможно, — воскликнула девушка, вспомнив отважного Железного Жана.
