Он извинился и тихо закрыл стеклянную дверь. Мужчины избегали смотреть в глаза друг другу. Эйден смотрел в окно невидящим взглядом, потом повернулся и пристально посмотрел на отца. Наблюдать, как двое мужчин, любящие отец и сын, обходят друг друга стороной, было ужасно.
– Как дела? – рискнула спросить Таш после напряженного молчания.
В ответ Эйден только кивнул, но, по крайней мере, кивнул в ее сторону.
– А как идет работа над заказом?
– Очень хорошо. Обретает форму, это будет нечто.
Дальше молчание. Отлично.
Но прежде чем она сумела нарушить его, Эйден повернулся и обратился к ней впервые за несколько дней:
– Знаешь, тебе не надо изображать заинтересованность, чтобы провести время с ним. Он никуда не денется теперь, когда нашел тебя.
Таш вздохнула, обнаружив, что они по-прежнему нисколько не ближе к перемирию, чем раньше.
– Я ничего не изображаю.
– Ты не выглядишь фанатом австралийского футбола.
– Это моя команда. Я обычно приходила сюда с мамой. Люблю футбол.
– Угу!
– В это трудно поверить?
– Ты скорее принадлежишь к территории женских сплетен, чем к территории фанатов. Постоянно смеешься над его шутками. А еще говоришь мне, что тут нет никакого подхалимства?
Таш нахмурилась. Что происходит?
– У нас одинаковое чувство юмора.
– Ты даже переняла кое-какие его манеры.
– Какие манеры?
– Ну, скажем, приподнимаешь бровь, когда сомневаешься. О-о, или громко выкрикиваешь: «Я и полмира!» Играешь под него.
Таш сжала пальцы с той стороны, где Эйден не мог их видеть.
– Не играю. У нас просто есть нечто общее.
– Тщательно продуманное.
– Зачем мне это делать?
– Чтобы привлечь его. Вскружить голову.
Таш небрежно отнеслась к оскорблению, уже успела привыкнуть.
– С какой целью? Ты же сказал, он никуда не денется.
– Ну, не знаю. Может быть, просто чтобы завоевать себе место в его жизни?
Или, пожалуй, занять место Эйдена. Нечто вроде потрясения в его взгляде поразило ее. След отчаяния. Для человека, который провел множество переговоров и заключил немало крупных сделок, это странно. Таш встала и перешла на его сторону у окна.
– Эйден, послушай…
Он повернул к ней мрачное лицо.
– Я понимаю, насколько все плохо между твоим отцом и тобой, знаю, как ты должен себя чувствовать.
– Ах, ты знаешь? Неужели?
Да, она знала. Как женщина, которая все детство пыталась быть достаточно хорошей, чтобы угодить отцу.
Таш попробовала снова:
– Уверена, легче перенаправить гнев на меня.
– Ты не думаешь, что заслужила мое недовольство?
