Джеймс пробыл там большую часть утра, мучаясь угрызениями совести за вчерашнее. Впрочем, эту тему обсуждать с Хантфордом он не намеревался, поскольку знал, что у герцога есть к нему важное дело.
– Пожалуй, я избавлю тебя от поездки в Озерный край и поеду сам. – Может, если их с Оливией будут разделять три сотни миль, совесть наконец успокоится.
– Бог мой. Надолго?
Джеймс пожал плечами.
– На несколько недель. – На столько, сколько потребуется, чтобы Оливия осознала, что у них нет и не может быть будущего. Вполне вероятно, за это время уже объявится поклонник.
Хантфорд прищурился.
– Это так непохоже на тебя – неожиданно уезжать из города. Ты даже в паб выходишь по плану.
– Меня в Лондоне больше почти ничто не держит, в то время как есть несколько мест, которые я бы хотел посетить.
Хантфорд вздохнул:
– Ну да, ну да… Без тебя здесь будет пустовато. Может, выпьем?
– Нет, – быстро ответил Джеймс. Чувство вины сдавило горло, будто слишком тугой шейный платок. Чем скорее он закончит эту встречу и уберется из дома Оливии – и из Лондона, – тем лучше. – О каком деле ты хотел поговорить со мной?
– Дело деликатное и… сложное. – Хантфорд вздохнул и сложил пальцы домиком. – Это касается моей сестры.
Вот черт возьми! Наверное, не стоило надеяться, что герцог имел в виду Роуз. А вдруг кто-нибудь видел их с Оливией и доложил ему? Хантфорд не выглядит разгневанным, но всем хорошо известно, как он умеет скрывать свои истинные чувства.
Джеймс с трудом произнес:
– Какой сестры?
– Оливии.
Хантфорд уставился на Джеймса поверх кончиков пальцев и смотрел, как ему показалось, целую вечность, затем выдвинул ящик стола и достал сложенное и запечатанное письмо.
Джеймс потихоньку выдохнул, испытав облегчение, когда Хантфорд достал бумагу, а не… пистолет. Ясности, однако, это не прибавило. Кивком указав на письмо, он поинтересовался:
– Что это?
Хантфорд неприязненно взглянул на конверт.
– Вчера доставил посыльный – от поверенного моего отца, Невилла Уитби.
Это было очень странно. Предыдущий герцог умер пять лет назад, и хотя они с другом никогда это не обсуждали, Джеймс полагал, что слухи правдивы. Отец Хантфорда был так потрясен изменой герцогини, что покончил жизнь самоубийством, пустив себе пулю в висок, в этом самом кабинете, где они сейчас сидят.
– Очевидно, отец включил в свое завещание какое-то необычное условие. Это письмо должно быть вручено Оливии по достижении двадцати одного года.
Джеймс тряхнул головой, уверенный, что ослышался:
